Окончательная смерть
Шрифт:
– Не совсем, – честно признался Карл. – На самом деле, я еще помню очень мало. Так, урывками. И пытаюсь все сложить воедино.
– Как всегда торопишься, – с каким-то еле заметным злорадством заметил Джако. – Но в этом ты весь. А первой, конечно, была Май? Ты всегда сначала вспоминаешь ее.
Карл уже хотел возразить, но почему-то промолчал. Что-то было не так. Во всем этом.
– Это же она спасла тебя вчера ночью? – почти требовательно спросил брат. – Успела, значит.
– Как и всегда, – осторожно заметил Карл. Все это вызывало в нем беспокойство.–
– Пока только издали, – тон брата становился все более холодным, взгляд…решительным и жестким. – Но теперь точно успею и повидаться и поболтать вдоволь.
Он вытащил из заплечной кобуры свой табельный, снял оружие с предохранителя и направил пистолет на Карла.
Это был странный момент. Карл не испугался. Скорее, он был разочарован. Или обижен. Боли предательства еще не было. Все же, он вспомнил брата буквально пять минут назад. Но… Ведь он доверял ему. Всегда. Когда был Кириллом. И когда – Карлом. И он, и Май, и Мон… Была злость. Привычная. Даже привычно усталая. Ведь они раньше часто ссорились с братом. И пусть Джако старше, Карл часто брал над ним верх.
Карл не стал делать резких движений. Бесполезно. Комната слишком мала. Прятаться негде, да и точно не успеет. Помощи тоже как-то не предвидится. Ладно, стоит тогда просто узнать: за что? Карл видел, как Джако ждет этого вопроса. Предвкушает его. Брат всегда был таким. Они часто ссорились именно из-за вот этой раздражающей манеры Джако кидать какое-то обвинение или вызов, и ждать, когда младший братишка начнет выспрашивать, в чем на этот раз его вина. Карл перестал играть по этим правилам, когда ему было семь лет.
– Знаешь, – наигранно доверительно сообщил он брату. – Во всем этом твоем плане, Джако, есть один нюанс…ошибка. Нет, провал! Катастрофический провал, – он специально тянул время, стараясь разозлить бывшего напарника еще сильнее. Все равно помирать, так хоть оттянется за его счет. – Приходить убивать меня из собственного табельного, это как-то совсем глупо.
– Ты снова пытаешься доказать свое превосходство передо мной! – вот это разозлило его по-настоящему. Как в детстве. – Но все это не имеет значения!
– Ты готов сесть за мое убийство? – осведомился глумливо Карл. – Нет, я в целом, непротив. Твое дело. Но почему все так топорно! Мог бы пожить.
– Поживу! – Джако вдруг снова расплылся в улыбке. – Долго это не продлится. Без тебя в этот раз Энрика убьет Май. Даже, скорее, Мон. Пока она будет оплакивать тебя. Мы, как всегда, исчезнем. А в следующий раз … тебя не будет! И она будет моей!
Карл удерживал на лице выражение вежливо-насмешливого любопытства. А сам старался быстро переварить полученную информацию. И новую порцию воспоминаний. Энрик… Тот, кто всегда в тени… Теперь Карл знал его имя, и… Нет, наверное, этого слишком мало. Потому что все, что сейчас всплывало в памяти, это худой долговязый подросток с каким-то невыразительным лицом.. Почему-то очень бледный для их климата. Зато с роскошной шевелюрой. С тонкими пальцами, которые в другую эпоху могли бы стать пальцами музыканта. Тогда этому мальчишке было всего шестнадцать. Как Мону. Но… Этого мало!
– Ок, – Карл решил вытянуть из ситуации по максимуму. – Ты хочешь, чтобы Май стала твоей. Я даже не удивлен. В этой истории все хотят женщин. Причем, именно тех, которых не могут получить. Это ясно. …
– Не ясно, – тут же завелся Джако. – Ничего тебе не ясно. Как и всегда, высокомерный ублюдок.
– Ну, во-первых, у меня-то семья полная, перед богом и людьми, как говорят, – продолжал практически издеваться Карл. – А во-вторых, даже если и ублюдок, то явно еще и удачливый. Иначе ты бы тут не размахивал пистолетом.
А в голове снова мелькали воспоминания. На этот раз такие дорогие и теплые. Наконец-то, Карл вспомнил лицо матери. Такое родное, теплое. Она не была так уж красива по общепринятым меркам, но для своего сына она была прекрасна. Высокая, с пышными формами, с открытым лицом такой формы, какую сейчас называют «сердечком», с четкими чертами лица, но почему-то негрубыми, а удивительно женственными, и такими добрыми светлыми глазами. Не голубыми, нет. В их краю такое – редкость. Но глаза матери были, как мед с лугов. Как янтарь. И с веселыми зеленоватыми прожилками. Они всегда улыбались, когда смотрели на сына.
– А ведь в чем-то ты прав, Карле, – вдруг успокоился Джако. Он перехватил пистолет, чуть склонил голову, рассматривая брата. – Думаешь, почему я не убил тебя раньше? Хотя бы и неделю назад? Я хотел, чтобы ты все вспомнил. И в том числе свою удачливость. Ведь это мало кому так везет, получить сразу и самую красивую девчонку в Эксе, и самую сильную ведьму. Да и отец всегда выделял тебя. Хотя я и старший.
– Отец вообще никого и никогда не выделял, – чуть холодновато напомнил ему Карл.
Отца он тоже вспомнил. Высокого, ширококостного. Именно в него братья пошли ростом и фигурой. У отца были темные курчавые волосы. Снова очень обычные для тех мест. И почти круглое лицо. Которое наследовал старший. Карл больше пошел в мать, с ее четкими чертами, и высокими скулами. Но никто из детей не унаследовал холодный характер отца. Нет, он любил детей. Но в силу своей чопорности, никогда не показывал своих чувств. Он давал им все, что положено. Воспитание, кое-какое образование, место в деле. Но не любовь и тепло.
– И все же, тебе всегда давалось больше, – не сдавался Джако. – Ладно, отец. Но… И тогда в Эксе, все смотрели только на тебя, и мои друзья сразу становились твоими. В учебе тебе все давалось легко. Май и Мон. Они тоже выбрали тебя. Особенно, Май. Даже Энрик и тот считается с тобой, боится тебя. Даже тогда боялся. В поединках побеждал ты, хотя именно я был лучшим воином. Счет поручали тебе, переговоры тоже.
– Потому что ты всегда давал волю эмоциям, и пропускал простейшие удары, – напомнил Карл. – А счет… Надо было меньше проводить времени с этими самыми друзьями в таверне. Что до Мона и Май… Тут ты тоже никогда не рвался вперед. Ни в одно из наших возвращений ты даже не пытался убить Энрика. И кстати, с чего бы это при таком раскладе ему тебя бояться?