Окончательная смерть
Шрифт:
– Верно, – начальник вперился в него испытывающим взглядом. – Значит, у тебя есть его воспоминания.
– Есть, – Карл считал, что в этой ситуации стоит быть максимально правдивым. Похоже, этот посетитель все же не будет его убивать. Наверное, два покушения подряд было бы слишком. Даже для него. – У меня всегда остается интеллектуальный запас навыки и умения того… кем я был в этот раз. И воспоминания. Но только нет какой-то эмоциональной прослойки.
Он хотел извиниться за это, но передумал. В конце концов, он не виноват в том, чего не понимает. Почему он заменил именно Кирилла, Карл объяснить не мог.
– Ну,
– И мне очень интересно знать, как? – тут же спросил Карл.
Начальник нагнулся и достал из-под края тумбочки что-то маленькое, похожее на черную таблетку.
– Что-то я не помню, чтобы раньше у вас была привычка везде носить с собой прослушивающее устройство, – иронично заметил Карл.
– Да я и сейчас не в восторге, – в таком же тоге признал Павел Семенович. – Это смахивает на паранойю. Но…
Он пожал плечами, убрал микрофон в карман.
– Кирилл был моим заместителем, – стал объяснять он. – Но прежде всего, другом. И когда я заметил пару странностей за эти дни… В целом, у него тараканов своих хватало. Но… Эта бессонница, странные запросы в Интернете. А потом Серега сказал про то, что теперь Кира угадывает имена убитых женщин. Только странно это произносит… И еще ты два дня назад уже прекратил реагировать на свое имя. Все это можно было бы пережить, списать на стресс и так далее. Но вот так получилось, что я вчера задержался на работе. Уже выходил из отдела, когда дежурный передал, что тебя ранили. И я был там. Видел тебя, видел твою Май и этого странного Мона… Только вот что совсем не понятно, я, проработавший в полиции более двадцати пяти лет, где запоминаешь все детали, имена и лица… Я почему-то вообще не помню, как выглядит эта твоя девица и ее странный друг. И это меня как-то напугало. И заставило задуматься. Вот я и … решил подстраховаться.
Карл улыбнулся. Немного хитро и при этом гордо.
– Май знает много подобных фокусов, – признал он. – Она стала осторожнее с годами. А раньше могла пошутить так, что вы очнулись бы дома с полным провалом в памяти. Но в этот раз такой финт был бы опасен.
– Думаю, да, – согласился начальник. – Я бы мог сильно заинтересоваться ее личностью. Но все же, меня все еще интересует твоя личность, Карле. Несколько странное имя…
– Можете назвать меня просто Карл, – вежливо предложил бывший Кирилл. – Просто в Эксе свой выговор, и многие имена звучат немного иначе.
– Ладно, Карл, – было видно, что Павлу Семеновичу непривычно так называть старого друга. – Что это? Ну… Ты и Кирилл? Раздвоение личности? Воспоминание из прошлой жизни? Или что-то из того, что мне будет совсем трудно принять?
Карл понял, о каких странных запросах в Сети идет речь. Еще будучи Кириллом он сам искал ответ на этот вопрос.
– Мне и самому нравилось бы больше верить в диссоциативное расстройство идентичности, – признался он. – То есть расщепление личности. Я полностью заменил Кирилла. Моя личность отличается от него. Однако, при этом я не должен был бы помнить и ваше ранение три года назад, и своих коллег и прочее, что случалось с ним. Но я помню. Так же, иные личности отличаются от основной и характером, и интеллектом, даже могут отличаться по гендерной принадлежности. Но ни одна из них не будет помнить событий столетней, или еще хуже, почти шестисотлетней давности.
– И еще с ума вместе не сходят, – угрюмо напомнил Павел Семенович. – А вас тут таких целая организованная группа.
– Типа того, – покладисто поддержал его Карл. – Однако, мои воспоминания о Париже во время Революции, или об Испании середины 16 века как-то можно было бы объяснить той самой теорией о прошлых жизнях. Вот там многие верят, что люди, прожившие вместе в прошлом воплощении, будут вместе и в этот раз. Только снова есть две загвоздки. При перерождении меняется все, в том числе и внешний вид. Но я выгляжу так же, как и во время Великой Отечественной Войны. Просто стал на пару лет старше. И еще… Мы не живем новыми жизнями от рождения до смерти. Мы появляемся. Просыпаемся в чужой оболочке. И четко проживаем одну свою жизнь.
– Разорванную на куски, – напомнил начальник. – Как сказал этот странный Мон.
– Не буду спорить по поводу его странности, – не удержался от усмешки Карл. – Но это факт. Все началось в 1435 году. Тогда мне было шестнадцать. Еще год все это развивалось впервые. А когда я очнулся во Флоренции в 1507 году, мне было к восемнадцати. В Париж 1619 года, в самый разгар чумы я попал двадцатилетним. Ну, и так далее. На сегодня мне на самом деле всего тридцать четыре. И это не вписывается ни в какие теории.
– Значит, – помолчав, подытожил Павел Семенович. – Все дело реально в каком-то проклятии и в каком-то обряде на крови.
– Другого объяснения нет, – признался ему бывший подчиненный.
– А что будет с Кириллом? – тоскливо спросил начальник.
– Когда я уйду, он вернется, – пожал Карл плечами. – И надеюсь, будет жить долго и счастливо.
– Если ты уйдешь, – уточнил его собеседник. – Как это ваше проклятье работает?
– Если бы знал, давно бы доживал свою собственную жизнь без приключений, – буркнул ему тот, кто когда-то был Кириллом.
– И вот в этом наша с тобой проблема, – веско заметил Павел Семенович. – Как ты будешь жить очередной кусок своей жизни здесь. По сути, ты не полицейский больше. Да и ребята в отделе не дураки, очень быстро они заметят, что ты не Кирилл. И этот случай с Ванькой. Или как там его?
– Джако, – подсказал Карл. – Что с ним будет?
– Я слегка прострелил ему руку, – признался начальник. – Ты огрел его стулом. Хорошо так. С приличным сотрясением. Пока он пробудет в клинике. Полечится. И там присмотрят за его психическим здоровьем. Твой Джако выглядит невменяемым.
– Он всегда был психом, – чуть раздраженно заметил его бывший коллега. – Взрывной и не логичный. Но я не думаю, что он смог бы меня убить.
– Вы реально братья? – не удержался Павел Семенович от любопытства.
– По отцу, – кивнул Карл, теперь все это он помнил просто отлично. – Он был самым богатым торговцем в Эксе. И владел землями. Джако его старший сын. Но от другой женщины. Она была травницей и могла помогать при родах. Только себе не помогла. Ее пыталась спасти мать Май, лучшая повитуха в городе, но… Выжил только ребенок. А потом отец женился на дочери одного виноградаря. С хорошим приданным. Она была скромной деревенской девчонкой, но потом расцвела. Ее считали самой красивой женой в Эксе. И это моя мать. После нее красотой прославилась только Леони.