Окончательно мертв
Шрифт:
Хотя у меня с рук текла кровь на носки Квинна (их я снимать не стала, чтобы пластик не ободрал ему кожу), у меня все получалось более чем хорошо. Квинн стоически переносил все мои грубые манипуляции со своей ногой, и наконец, хоть его кости и скрипнули протестующе, занимая какое-то странное положение, зато нога выскользнула из пут. Слава тебе Господи.
Дольше было сообразить, чем сделать. Будто часы на это ушли.
Стащив путы с ноги, я сунула их в валявшийся на полу мусор, поглядела на Квинна и кивнула. Коготь, воткнутый в ленту, рванул ее, появилась дыра. Звук оказался совсем негромкий, и я сдвинулась обратно, вытянувшись, чтобы закамуфлировать движения Квинна.
Сунув большие пальцы в дыру ленты, я дернула их в стороны, мало чего добившись. Не зря так популярна клейкая лента — она штука надежная.
Надо было выбраться из фургона раньше, чем он доедет, и убраться раньше, чем подъедет второй фургон. Я стала рыться среди оберток от лепешек и коробок из-под чипсов, усыпавших пол, и наконец с краю, между бортом и полом, нашла незамеченную филлипсовскую отвертку, длинную и тонкую.
Посмотрев на нее, я сделала глубокий вдох — мне было понятно, что делать. У Квинна руки были связаны, и он этого сделать не мог. Слезы потекли у меня по лицу, как у последней плаксы, но ничего я с этим не могла поделать. Я посмотрела на Квинна — его лицо было стальным. Он не хуже меня знал, что должно быть сделано.
Как раз в этот момент фургон свернул с более или менее асфальтированного проселка на гравийную дорогу через лес. Наверняка подъездная дорожка — мы были уже близко. Сейчас нам предоставлялся лучший шанс, быть может, последний.
— Протяни руки, — тихо сказала я и всадила отвертку в дыру ленты. Та расширилась. Я снова ткнула отверткой. Двое впереди, ощутив мои резкие движения, повернулись как раз тогда, когда я ткнула в ленту последний раз. Квинн напрягался, пытаясь порвать продырявленные путы, а я поднялась на колени, схватилась левой рукой за решетку и крикнула:
— Клит!
Он обернулся и наклонился между сиденьями, к решетке, чтобы рассмотреть получше. С глубоким вдохом я правой рукой вогнала отвертку между перекрестьями металла — отвертка вошла ему в щеку. Он заорал, хлынула кровь, и Джордж не смог достаточно быстро остановиться. Квинн с ревом разорвал путы, двигаясь как молния, и в ту минуту, когда фургон встал на ручной тормоз, мы с ним уже вылетели из задней двери и бежали в лес. К счастью, он начинался прямо рядом с дорогой.
Босоножки с ремешками из бусин — не лучшая обувь для бега по лесу, должна вам сказать. А Квинн вообще был в одних носках. Но мы успели немного оторваться, и когда спохватившийся водитель второго фургона сумел остановиться, а пассажиры его бросились в погоню, с дороги нас уже не было видно. Мы продолжали бежать, поскольку гнались за нами вервольфы, которые могли найти нас по следу. Я успела вытащить отвертку из щеки Клита и, помнится, мелькала мысль, что опасно бежать с острым предметом в руке. Вспоминая толстый палец Клита, ощупывающий меня между ног, я не слишком сожалела о том, что сделала. В следующую секунду, когда я перепрыгивала через поваленное дерево, увитое колючими лианами, отвертка у меня из руки выскользнула, а искать ее не было времени.
Пробежав какое-то время, мы наткнулись на заболоченное озеро. Болота и протоки — в Луизиане этого в изобилии. В них кипит жизнь, и на них приятно смотреть, или даже прогуляться по ним в каноэ или чем-нибудь в этом роде. Но плюхать туда пешком под проливным дождем — бр-р-р!
Может, с точки зрения ухода от погони это было хорошо, потому что на воде не остается запаха. Но с моей личной точки зрения болото — это ужас, потому что там грязно и полно змей, аллигаторов и бог знает чего еще.
Мне пришлось как следует взять себя в руки, чтобы побрести за Квинном, а вода была темная и холодная, потому что еще была весна. Летом это было бы как брести по теплому супу. В этот пасмурный день мы были почти невидимы для преследователей под нависающими деревьями, что хорошо, но те же условия значат, что любую притаившуюся тварь мы заметим примерно в тот момент, когда на нее наступим или когда она в нас вцепится. Это несколько хуже.
Квинн улыбался во весь рот, и я вспомнила, что в ареале естественного обитания тигров болот полно. Что ж, хоть один из нас доволен.
Озерцо становилось все глубже и глубже, и вскоре пришлось плыть. И опять-таки Квинн плыл с мощной грацией, которая меня как-то обескуражила. Я изо всех сил старалась плыть так же тихо и неслышно. На какую-то секунду, когда вдруг стало очень холодно и страшно, мне чуть не подумалось, что в фургоне сейчас было бы лучше… но именно чуть не, и только на одну секунду.
Я устала до невозможности. Мышцы тряслись после адреналинового выброса, когда мы вылетели из фургона, потом бег по лесу, а до того была драка в квартире, а еще раньше… Боже мой, у нас же был с Квинном секс! Вроде того… нет, точно секс. Более или менее.
После бегства из фургона мы еще не сказали ни слова, и вдруг я вспомнила, что видела у него кровь на руке, когда мы выломились наружу. Я его ткнула отверткой, не меньше одного раза, когда освобождала.
И я тут же произнесла хнычущим голосом:
— Квинн, давай я тебе помогу.
— Мне? — переспросил он. Интонацию я не поняла, а лица его я не видела, потому что он бежал в темноте впереди меня. Но мысли его были полны злости, смущения и гнева, который ему девать было некуда. — Разве я тебе помог? Я тебя освободил? Я тебя защитил от этих гадских вервольфов? Нет, я дал этому гаду тыкать в тебя пальцем, и смотрел, не в силах ничего сделать.
А, мужская гордость.
— Ты мне освободил руки, — напомнила я. — И сейчас тоже можешь мне помочь.
— Как? — повернулся он ко мне, глубоко расстроенный.
Я поняла, что он из тех мужиков, которые к обязанности защищать относятся очень серьезно. Одно из загадочных нарушений равновесия в Господнем творении — что мужчины сильнее женщин. Бабушка говорила, что так он уравновешивает весы, потому что у женщин стойкости больше и выносливости. Не уверена, что это правда, но я знала, что Квинн — потому, наверное, что он крупный и сильный мужчина, а еще потому, что он — оборотень, умеющий превращаться в тигра, баснословное воплощение красоты и смертоносности, — был в полном расстройстве от того, что не убил всех на нас нападавших и не спас меня от оскверняющего прикосновения.
Я бы тоже предпочла этот сценарий, тем более учитывая наше теперешнее затруднительное положение. Но ситуация сложилась иначе, вот и все.
— Квинн, — сказала я голосом столь же усталым, как я сама, — наверняка они ехали в какое-то место тут поблизости. Где-то в этом болоте.
— Потому-то они и свернули, — согласился он.
У него за спиной я увидела змею, свесившуюся с ветки над водой, и, очевидно у меня на лице отразился ужас, который я испытала, так что Квинн обернулся быстрее, чем я могла бы моргнуть, змея оказалась у него в руке, он хлестнул ею по дереву раз, другой и вот уже мертвая змея медленно поплыла прочь по тихой воде. Кажется, ему после этого стало намного лучше.