Окончательный диагноз
Шрифт:
– Да что же это такое? – не выдержала я. – Вы приходите к живому человеку, который, между прочим, пока что умирать не собирается, и…
– Не надо, Агния, детка, – мягко проговорила Голубева, слегка сжимая здоровой рукой мою кисть. – Она не стоит ваших нервов, поверьте мне. А ты, Тоня, уясни себе, – она снова обратилась к племяннице, кипевшей от гнева, о чем говорило покрасневшее лицо и раздувающиеся, как у скаковой лошади, ноздри. – Я знаю, как решить вопрос со Светой, и не тебе рассказывать мне, что и как я должна делать. Ты квартиру не получишь – это я тебе клятвенно обещаю,
Антонина, видимо, собиралась что-то ответить, но почему-то передумала и, резко развернувшись на каблуках, быстро зашагала в сторону прихожей, предварительно кинув на меня полный ненависти взгляд. Света засеменила следом, притихшая и испуганная, чтобы закрыть дверь.
На следующее утро я первым делом отправилась к Охлопковой.
– Елена Георгиевна, я хочу вас попросить не ставить в мой график операции в ортопедии, – сказала я, глядя в пол.
Заведующая окинула меня внимательным взглядом.
– Вы же всегда любили работать с этим отделением? – недоуменно произнесла она. – Да и они к вам привыкли: гораздо удобнее работать с одним и тем же анестезиологом… У вас что-то случилось, Агния Кирилловна?
– Да нет, ничего особенного…
– Если это связано со скандалом в реанимации, – продолжала Охлопкова, – то вам не о чем беспокоиться, это моя личная головная боль – и главного. Но, возможно, я не права? – Она вопросительно взглянула на меня из-под очков.
– Вы можете выполнить мою просьбу? – упрямо выпятив подбородок, спросила я.
– Что ж, как пожелаете, – вздохнула она. – Поставлю вместо вас Лапикову. Как только решите вернуться, дайте мне знать.
– Спасибо большое! – воскликнула я с облегчением.
Для меня и в самом деле было жизненно важно как можно дольше не встречаться с Олегом: мне требовалось некоторое время, чтобы перестать считать его «своим мужчиной», а я не могла сделать этого, вынужденная всякий раз сталкиваться с ним в операционной или в коридоре травматологии. Мой мобильный уже дымился от его звонков, которые я сбрасывала, и сообщений, которые я удаляла, не читая.
Охлопкова поставила в мой график три операции в хирургии позвоночника, но я пробиралась по коридорам в подвале, словно вор, боясь столкнуться с Шиловым в операционном блоке. Первым, кто попался на моем пути, оказался Роберт.
– Что ты здесь делаешь? – вырвалось у меня.
– Ну, мать, – пожал он плечами, – меня же отстранили от операций, а не от работы вообще!
– Надо поговорить, – сказала я, прежде чем он успел добавить что-то еще.
На его лице появилась довольная ухмылка – возможно, Роберт решил, что понимает, о чем идет речь. Его следующая реплика подтвердила мои подозрения:
– А я все гадал, как долго ты будешь избегать меня? Что, с Шиловым ничего не вышло? Я ведь тебя предупреждал…
– Мои отношения с Шиловым тебя не касаются! – резко оборвала я Роберта. – Я заканчиваю в двенадцать, до следующей операции останется около часа. Сможешь встретиться со
– В столовой на первом этаже? – предложил Роберт.
– Договорились.
В назначенное время я вошла в столовую. Там оказалось довольно много народу, но не врачей, а в основном пациентов и тех, кто пришел их навестить. Обычно столовой на первом этаже пользовались те, кого не устраивал скудный рацион питания в отделениях: здесь можно было купить свежие плюшки, пиццу, разогретую в микроволновке, и выпить настоящего эспрессо.
Роберт уже ждал меня.
– Ну, я рад снова тебя видеть, – сказал он, подвигаясь поближе, но я отодвинула стул так, чтобы сидеть напротив и его не касаться.
– Ты в курсе, что приехала жена Шилова из Москвы? – спросил он.
– Ты знаешь? – удивилась я.
– Да как не знать, коли она торчит здесь с утра до вечера!
– Марина – в больнице?
– А как же! – усмехнулся Роберт. – Ходит кругами, как львица вокруг стада антилоп.
– Я хочу с тобой поговорить вовсе не о Шилове и его жене, – прервала я. – Меня интересует другое.
– Все, что захочешь, – мягко произнес Роберт, накрывая мою руку своей.
– Зачем ты все это делаешь – банк, компьютер? – спросила я, вырываясь, но стараясь сделать это как можно незаметнее, чтобы на нас не обратили внимание.
Лицо у Роберта вытянулось.
– Ты, мать, бредишь, что ли? Какой такой компьютер?
– Не притворяйся! – разозлилась я. – Зачем ты перевел на мой счет деньги и прислал этот дорогущий ноутбук, а? Подкупить меня пытаешься?
С минуту Роберт озадаченно молчал. Потом ответил:
– Слушай, я понятия не имею, о чем ты говоришь: я не переводил тебе никаких денег и о ноутбуке впервые слышу. Можешь мне не верить, но я ничего такого не делал. Да и зачем?
– Да затем, что ты боишься, как бы я чего лишнего не сболтнула кому не надо!
– Ты? – его тон прозвучал издевательски. – Да что ты можешь рассказать?
– Ну, например, об анализе, который ты подменил.
– Значит, ты читала папку? – тихо пробормотал Роберт. – Черт, зачем тебе это понадобилось, Агния?!
– Или, скажем, о протезе «СПАН», который каким-то волшебным образом оказался поставлен погибшей пациентке вместо «Зиммера»? – словно не слыша его вопроса, продолжала я.
Роберт посмотрел мне прямо в глаза, и я увидела в его расширенных зрачках, почти сливающихся с темно-коричневой радужной оболочкой, сигнал опасности.
– Не понимаю, о чем ты говоришь, Агния, – сказал он. – С протезом вышла ошибка, признаю, но я уже все объяснил Шилову, и он меня правильно понял. Я ставил «СПАН» нескольким пациентам за плату, а в той суматохе, которая царила в отделении перед приходом нового зава, я вполне мог ошибиться! В любом случае ничего страшного бы не произошло, не позаботься твое любимое отделение о том, чтобы обеспечить Васильевой плавный переход из палаты реанимации на тот свет! Помнишь, что написано в заключении медэксперта? Обширная ТЭЛА. Даже тебе должно быть ясно, что тип протеза не имеет к этому никакого отношения!