Оковы для ари
Шрифт:
— А я надеюсь, что тебе не придётся, и всё у нас будет хорошо. У нас обеих. А сейчас… Нужно пережить это вместе. — Алиана протянула мне руку и крепко сжала мою ладонь, вливая в меня уверенность, в которой я так нуждалась. — Князь ещё пожалеет, что бросил вызов первому дракону Адальфивы!
Я не стала рассказывать подруге о жестоком обращении Скальде со своим собственным зверем и о том, что именной сейчас Его Великолепие ослаблен как никогда. Сейчас мне как воздух была нужна не только её поддержка, но и непоколебимая вера в победу Герхильда. Я
И тоже начинаю верить.
Когда вернулась Мабли, сказать, что кареты поданы и свидетелям поединка пора выдвигаться на место проведения битвы, мы покинули покои ари вместе: Ариэлла и я в неизменной компании Снежка.
— Ты ведь не станешь принимать это? — напомнила мне подруга о подарке горячо «любимого» старейшины и нахмурилась. — Скальде победит. Не может не победить!
— Конечно, победит, — улыбнулась, подбадривая и её, и себя. — И я не буду это пить.
— Тогда почему так отчаянно продолжаешь сжимать яд в руке? — прошептала алиана, глядя на мои побелевшие костяшки и сжатые в кулак дрожащие пальцы.
Ответа на этот вопрос я и сама пока не знала.
Свидетелей предстоящей схватки (надеюсь, что короткой и фатальной, для всяких бесов, ну то есть для Хентебесиров) оказалось раз, два и обчёлся. Старейшины, несколько темнодольцев, притащившихся в Малахитовый Дол вместе с этим драконьим отростком, моя стража и, собственно, я с Ариэллой и Хильдебальдом. Последний дожидался нас у хрустальной повозки, запряжённой четвёркой вороных фальвов, и о чём-то переговаривался с седобородым магов — эрролом Элвайром. Как вскоре выяснилось, мужчины спорили о том, имеет ли право подданный Рассветного королевства присутствовать на битве правителей иностранных держав, к которым не имел никакого отношения. Старейшина утверждал, что не имеет, герцог же был другого мнения.
А вот интересно, что станет с Темнодольем, если его владыка проиграет? Вернее, не если, а проиграет точно. Тут без вариантов. Поняла, Аня? Без вариантов!
Я и не заметила, как спросила о судьбе соседнего… ну пусть будет государства вслух, и услышала вкрадчивый ответ подруги:
— Оно станет одним из княжеств Сумеречной империи. Победитель ведь получает земли проигравшего. Любой из них.
То-то темнодольцы обрадуются. Что-то сомневаюсь, что им классно живётся под игом такого психопата.
Я тут же позабыла о соседях подведомственной мне империи. Жаль, с той же лёгкостью не могла вышвырнуть из головы Хентебесира. Поравнявшись со спорщиками, попросила старейшину не разводить полемику и оставить Его Светлость в покое. Магу ничего не оставалось, как подчиниться (я ведь всё-таки пока ещё ари правителя, а не элири узурпатора) и, поклонившись, отойти в сторону.
Хильдебальд мне улыбнулся. С грустью, но в то же время так светло, что надежда, временами почти угасавшая, жалкой лучиной тлевшая где-то глубоко в сердце, снова начала разгораться.
А после слов тальдена она полыхнула ярко, разгоняя по телу, заледеневшему от страха, живительное пламя.
— Я ведь обучался вместе с ними: с Его Светлостью и Его Великолепием. Уже тогда наследнику не было равных в сражениях, а Игрэйт едва справлялся. Не знаю, о чём он думал, бросая вызов своему двоюродному брату.
Жаль, очень скоро это животворное пламя притушила не дававшая мне покоя заноза-мысль: что-то Его Сволочность замыслил, иначе бы не ставил на кон своё королевство и не рисковал своей шкурой.
И снова кровь стыла в жилах, а сердце рваными ударами отсчитывало секунды, что ещё оставались до начала поединка. Да пусть бы остановилось вовсе! Если бы это помогло остановить и время и предотвратить сражение.
Хильдебальд помог мне забраться в карету, а сам вместе с невестой отправился занимать места в соседней. Со спорщиком Элвайром и эрролом Тригадом, от широты своей старейшинской души презентовавшим мне отраву. Которую я продолжала бессознательно сжимать в кулаке.
Я осталась со своей охраной и страхами, прораставшими внутри неистребимыми сорняками.
Не знаю, сколько и куда мы летели. Хрустальный шар, влекомый крылатыми созданиями в неизвестность, надолго застрял в капкане свинцовых туч. Казалось, небо вот-вот заплачет. Не дождём — настоящими слезами. Главное, чтобы оплакивало не Скальде. Ну а Игрэйта — пожалуйста. Сейчас меня не пугала ни тряска, ни яростные завывания ветра, отчаянно бившегося о стенки хрустального экипажа. Хотелось одного: чтобы бой скорее начался, а значит, скорей и закончился.
И чтобы Игрэйт ответил за всё. За всю ненависть, зависть и злобу, которые испытывал к близкому человеку — своему кузену. Чтобы справедливость наконец восторжествовала, и мы зажили, как в сказке: долго и счастливо.
Похожие на стеклянные бусины экипажи начали снижаться. Вырываясь из грозовой пелены, они ныряли в пелену тумана, обложившего долину. Она походила на раскрывшуюся пасть дракона: горная гряда — острые клыки, речка, разрезавшая низину надвое — по-змеиному длинный язык. Даже рассветные лучи не сумели придать яркости хмурому утру и открывшемуся моим глазам зрелищу. Всё, что окружало меня, всё, что я видела, казалось чёрно-белым, лишённым красок и света.
Как будто лишённым жизни.
По мере того, как мы опускались, острые пики-зубья вырастали над нами, и всё отчётливей внизу шумели, раскачиваясь из стороны в сторону, будто в ритуальном танце, деревья.
— Ваша Лучезарность, что бы ни случилось, вы должны оставаться рядом с нами, — сказал сидящий напротив меня стражник.
Я кивнула и ещё крепче сжала яд в руке. Если это всё-таки случится, то, что охранник не смеет озвучить, но подразумевает, с ними останется тело Фьярры. А я отправлюсь следом за Скальде.
Перекрыв поток траурных мыслей, уже готовых прорвать плотину выдержки, я погладила Снежка. Умру — его тоже не станет. Но если попаду в лапы к огненному гаду, он всё равно не пощадит кьёрда. Лишь бы мне сделать больно.