Оксюморон
Шрифт:
Карабас, по-видимому, искренне верил в человеческие добродетели: дверь в его квартиру была приоткрыта. Заходи, кто хочешь, бери, что можешь. Правда, когда следственная группа в сопровождении соседей-понятых, позвонив для приличия в дребезжащий звонок, толкнула хлипкую входную дверь, выяснилась причина такого образа жизни: на пороге сидела собака, размером с годовалого теленка, и глядела на прибывших без особой приязни, но с какой-то гастрономической заинтересованностью.
С собаками у меня отношения сложные, определить их вкратце можно так: взаимное вежливое недоверие. Но тут передо мной была одна из самых независимых собак, какую только можно себе представить. Среднеазиатская овчарка. Точнее, овчар. Идеальный охранник, друг хозяина, предмет его гордости и… гроза для всех остальных окружающих. Лает такой песик редко, но зато хватает крепко. И не отпустит, пока не получит соответствующую команду от хозяина. Понятно, почему Карабас считал дверные замки излишней роскошью.
— Есть кто дома? — в полный голос осведомился Стас.
Собака в ответ тихо зарычала, а из глубины квартиры донеслось недовольное:
— Кого там еще черти принесли?
— Полицию, — с готовностью пояснил Стас. — Поговорить надо, Корней Сергеевич.
Из комнаты неторопливо вышел… вот уж действительно Карабас. Кудлатый, с пышной бородой и усами, щедро покрытый замысловатыми кельтскими татуировками и слегка прикрытый майкой и шортами. В руках у него была откупоренная бутылка пива.
— Поговорить? О чем? — Лицо Карабаса выражало глубокое недоумение.
— О вашем мотоцикле.
— А чего о нем говорить-то? — озаботился Карабас. — Стоит себе и стоит.
— Мы пока тоже… стоим. Может, в комнату пригласите?
— Это можно, — добродушно согласился Карабас. — Алекс, место.
Собака крайне неохотно посторонилась, явно готовая в любую минуту исполнить диаметрально противоположную команду.
Комната представляла собой небольшое помещение с большим столом, на котором стояло, как мне показалось, с десяток всевозможных крупногабаритных приборов и несколько мониторов. Еще в комнате была очень древняя тахта и новехонькое крутящееся кожаное кресло на колесиках перед столом. А еще — очень много пыли, скрывавшей не поддающиеся идентификации предметы.
— У меня тут не очень прибрано, — все так же добродушно проинформировал Карабас, — но пусть вас это не смущает. На кухне, конечно, почище, только там, если честно, повернуться негде. Если только одному…
— Где же вы гостей принимаете? — поинтересовался Стас.
— А нигде. У меня тусовка — ночью по Москве погонять. Там и общаемся…
— А девушки?
— А девушки потом, — радостно захохотал Карабас. — Я люблю мелких, и чтобы пельмени варить умела. Ну, и под ногами зря не путалась. Так что есть у меня сейчас одна подружка, Ксаной зовут, приходит иногда. Мне с компьютером интереснее вообще-то.
— Стрелять умеете? — перестал разводить политесы Стас.
— Чего?
— Огнестрельным оружием увлекаетесь?
— Это на кой ляд? Я голыми руками за три минуты пять человек перебить могу. Только лениво…
— А если мы все-таки обыщем квартиру?
— Валяйте, — пожал плечами Карабас. — Если постановление прокурора есть. Мне прятать нечего.
Стас посмотрел на меня. Я чуть заметно кивнула головой: мол, не врет мужик. Карабас при всей его внешней страховидности был прозрачен и незамысловат, как малое дитя. Весь его интеллект явно использовался по прямому назначению — программированию, остальное его просто не интересовало.
В ходе допроса, который негласно решено было провести непосредственно «на месте», Карабас подтвердил, что на безбедную, в общем-то, жизнь зарабатывает именно с помощью компьютера. Основные деньги получает за написание самых разнообразных программ, причем получает от этого процесса еще и удовольствие. Постоянным работником — системным администратором — числится в издательстве, расположенном с ним стенка в стенку. Там же оформлен и ночным сторожем.
— Когда же вы спите? — поинтересовался Стас.
— А когда захочу. А, понятно, это вы про ночного сторожа. Так им Алекс работает…
На несколько секунд в комнате недоуменное молчание.
— У меня окно в кухне постоянно открыто, — охотно пояснил Стас. — Алекс обычно по ночам гуляет: сам выходит из квартиры, сам возвращается. Ну, я приучил его сторожить издательство, делов-то. Ему же все равно что-то охранять нужно, он без работы грустит. Вот сам себе на овсянку с мясом, да творожок и зарабатывает. А я — на пельмени с пивом. Все довольны.
— Замечательно, — вмешался один из членов следственной бригады, с трудом выползая из-под тахты. — А вот это что такое? Понятые, подойдите поближе.
В руках у него был небольшой газетный сверток, еще не успевший пропылиться.
— Без понятия, — пожал плечами Карабас.
— Но это лежало под вашей кроватью.
— Ну и что?
Со всеми предосторожностями сверток развернули. В нем, в полиэтиленовом пакете лежал… пистолет.
— Оказывается! — иронически протянул Стас. — Прятать, значит, нечего?
Карабас выглядел ошарашенным, но не более того.
— Да чтоб мне провалиться, мужики. Впервые это вижу.
— Жаль, но придется проехать с нами, — пожал плечами Стас. — Снимать отпечатки пальцев и все такое. Сами понимаете — пистолет. Экспертиза, конечно, скажет точно, но на мой взгляд — тот самый, из которого недавно человека застрелили.
Карабас жалобно посмотрел сначала на Стаса, потом на других сотрудников группы, потом — уже от полной безысходности — на меня, но ничего полезного для себя из этой процедуры не извлек.
— Куда вы деваете собаку, когда из дома уходите? — поинтересовался Стас.
— Никуда не деваю. Приказываю сторожить, а Алекс сам знает, что ему делать.
— Кто-нибудь сможет за ним несколько дней присмотреть в случае необходимости?
— Вы меня арестовываете, — убитым голосом сказал Карабас.
— Задерживаем, — мягко поправил его Стас. — Пока только задерживаем. Так кто может присмотреть за собакой?
— Только Васька, пожалуй… Ксана, конечно, но Алекс ее всерьез не принимает, может какой-нибудь фортель выкинуть.