Октавия
Шрифт:
– Но стиральная машина сломалась, - пыталась объяснить Гэрриет.
– Так надо ее починить!
Чтобы чем-нибудь занять руки, она начала открывать собачьи консервы.
– В холодильнике уже три открытые банки, две из них заплесневели, - ядовито сообщил Кори.
Утром Шатти потребовала себе на завтрак кока-колу, и у Гэрриет после бессонной ночи не было сил с ней бороться. Теперь Кори заметил на столе недопитую кружку.
– Ты, кажется, хочешь, чтобы дети остались без зубов?
– не замедлил осведомиться он.
– Не лучше ли хоть иногда давать им на завтрак молоко?
–
Не успел он придумать в ответ что-нибудь убийственное, как Гэрриет включила “агрегат” - так называлась дома машинка для переработки отходов - и бросила в него недоеденный Шатти кусок пшеничного хлеба.
– Ради Бога, выключи это чудовище, - заорал Кори, хватаясь за голову.
– Что?
– Гэрриет сделала вид, что не расслышала.
Махнув рукой, он бросился вон из кухни.
Нет, какая наглость!
– не могла успокоиться Гэрриет. Сам же не давал спать до трех часов, бубнил полночи про свою идиотскую жену, а теперь ему подавай образцовое хозяйство!.. Чтобы хоть чуть-чуть отвести душу, она поднялась наверх и почистила ванну его банной рукавицей.
К обеду она начала понемногу отходить. Вид у Кори был совершенно больной. Ему обязательно нужно что-нибудь поесть, решила она и взялась за приготовление омлета с грибами. С горячим омлетом и стаканом свежеотжатого апельсинового сока на подносе она постучалась в дверь его кабинета.
Самочувствие его, судя по всему, не улучшилось.
– Я, кажется, ничего не просил, - сказал он.
– Забери это, я не голоден.
– Тебе надо что-нибудь поесть, чтобы поскорее справиться с алкоголем, - решительно проговорила Гэрриет и собралась уже пристроить поднос на столе между бумагами - однако, увидев выражение его лица, пулей вылетела из комнаты, пока он не успел запустить в нее этим самым подносом. Омлет пришлось поделить с Тритоном.
– Ну и ладно, ну и нечего зря переводить на него продукты, - говорила она, глядя, как огромные крокодильи челюсти Тритона расправляются с плодом ее кулинарных изысков. Как удачно, что Самми именно сегодня пригласила их на чай. Во всяком случае, дети не будут мозолить Кори глаза.
Она уже собиралась, когда в коридоре зазвонил телефон. Схватив полуодетого, брыкающегося Уильяма, она тут же вылетела из комнаты, но Кори все же успел снять трубку раньше ее. Через несколько секунд он, с каменно-неприступным лицом, появился на пороге своего кабинета.
– Это тебя, - сказал он.
– Няня Элизабет Пембертон.
Бормоча извинения, Гэрриет бросилась вниз, чтобы снять трубку в гостиной.
– Слушай, у нас тут кое-какие изменения, - бодро сообщила Самми.
– Элизабет объявила, что сегодня к ней приезжает какая-то ее престарелая тетушка, только что овдовевшая. Не знаю, так это или нет - я, во всяком случае, не слышала, чтобы из-за престарелых тетушек люди бросались менять постель и принимать ванну посреди дня, - но она требует, чтобы мы с Джорджи куда-нибудь убрались. Говорит, “бедная тетушка Барбара не выдержит, если тут окажется полон дом детей”. В общем, можно мы сами сегодня к вам придем?
– Ну конечно, - ответила Гэрриет.
О том, что скажет Кори, она боялась даже думать.
***
Самми и Джорджи не заставили себя долго ждать. Самми явилась в шикарном синем свитере в обтяжку, с надписью “Иди ко мне” через всю грудь, в джинсах-дудочках, ярких сине-желтых носках и туфлях на высоченном каблуке.
– Это твои прогулочные туфли?
– прыснула Гэрриет.
– Элизабет терпеть их не может, - сказала Самми.
– Говорит, от них следы остаются на паркете.
Она благоухала дешевыми духами.
– Называются “Соблазн”, специально для Кори. Он дома?
– Она выжидательно оглянулась, поправляя волосы.
– Работает, - ответила Гэрриет.
– И настроение у него, прямо скажем, не самое солнечное.
– Еще бы, с такой похмелюги, - кивнула Сам-ми.
– Элизабет говорила вчера, что он приехал уже в стельку.
Явился Тритон и, размахивая хвостом, ткнулся Самми в колени.
– Хороший мальчик!
– Самми похлопала его по холке.
– Своих не забывает.
– Мы пошли смотреть телевизор. Сегодня детский сериал, - сказала Шатти и потащила Джорджи наверх.
– Делайте что хотите, только к папе не приставайте, - крикнула Гэрриет им вдогонку и обернулась к Самми.
– Не возражаешь, если я сначала искупаю Уильяма? Утром у меня времени не было.
– Тогда одолжи мне лезвие, я пока побрею ноги, - ответила Самми.
– Сегодня я иду гулять с новым парнем, на всякий случай надо подготовиться. А комната у тебя гораздо лучше, чем у меня.
– Расположившись на желтом цветастом покрывале, она начала красить ногти на ногах лаком Гэрриет.
– Ноэль сделала тут шикарный ремонт - все надеялась, что хоть одна няня продержится у нее больше трех недель. Правда, тех, которые не были совсем уж уродинами, она сама выгоняла. Ей все казалось, что они зарятся на Кори.
При виде Уильяма, который с радостным смехом плескался в своей ванночке, ее взгляд, обрамленный шипами накрашенных ресниц, смягчился.
– У, какой лапочка! Ручки-ножки в перевязоч-ках, прелесть какой хорошенький. Нет, я правда тебе завидую. Я тоже в прошлом году залетела, но как подумала, сколько со всем этим возни, плюнула и пошла делать аборт. Ты молодец, не побоялась неприятностей… Но я бы так не смогла.
Гэрриет отжала губку на розовый животик Уильяма.
– Да, дом для будущих матерей-одиночек, конечно, не сахар. Все эти дурацкие фильмы про венерические болезни и наркотики, работа в швейных мастерских и церковь каждый день… В больнице еще хуже. Ко всем приходят мужья, держат своих ненаглядных за руки, любуются младенцами. У одной, я знаю, был и муж, и любовник: они приезжали в разное время, и каждый считал, что ребенок от него. Ко мне никто не приезжал. Но в конечном итоге все, как видишь, утряслось.
– А кто отец? Наверное, так, ни то ни се?
Гэрриет немного помолчала и ответила:
– Вон около кровати его фотография.
– Ого!
– Самми в изумлении разглядывала лицо Саймона.
– Да, тогда конечно. Такого и я бы не смогла отшить.
Оторвавшись от фотографии, она взглянула на Гэрриет новыми глазами. Надо же, подумала она, значит, что-то в ней все же есть - а с виду такая рохля.
– Ничего, - сказала она вслух, - зато теперь у тебя есть Кори. Я бы тоже не отказалась пожить с ним в одном доме.