Октавия
Шрифт:
– Черт побери, Гэрриет, что это значит?
Она отвела глаза.
– Арабелла попросила меня помочь на кухне.
– Ах, Арабелла попросила!.. Сейчас же поставь этот чертов поднос! Ты вся дрожишь. Что с тобой?
– Ничего особенного, - высоким, срывающимся голосом ответила Гэрриет.
– Ну, поработала немного прислугой, только и всего.
И, пробормотав, что ей нужно поправить макияж, она почти бегом бросилась вверх по лестнице.
Когда, все еще дрожа, она возвращалась в гостиную, ее остановил красивый седеющий
– Ба! Какие девушки в наших краях!
Гэрриет отпрянула.
– Чарльз Мандер, - окидывая ее блудливым взглядом, представился он.
– Вы, вероятно, нездешняя?
– Здешняя, - не очень любезно отвечала Гэрриет.
– Работаю няней у Кори Эрскина.
– Няней? О, как это романтично! Счастливчик Кори.
– Его взгляд медленно пополз по ее телу сверху вниз, словно ощупывая ее сквозь платье.
– Интересно, а с Ноэль вы уже виделись?
– Он расхохотался.
– Хотя нет, конечно же, нет. Ноэль же не дура, чтобы терпеть у себя в доме этакую куколку.
– Что вы хотите этим сказать?
– сердито прищурилась Гэрриет, и в этот момент около нее наконец-то появился Кори.
– Привет, Чарльз.
– Привет, Кори, старина. Что-то давно тебя не было видно.
Несмотря на дружеский обмен “приветами”, Гэрриет готова была поклясться, что эти двое ненавидят друг друга.
– Я только что познакомился с твоей милой - гм-м… - нянюшкой. Поздравляю тебя, Кори, ты нашел прекрасное занятие для долгих зимних вечеров. Кори вытряхнул из пачки две сигареты - одну для Гэрриет, другую для себя, чиркнул зажигалкой и только после этого ответил:
– Что делать, Чарльз, у тебя ведь соображение никогда не поднималось выше пояса.
Чарльз Мандер снова расхохотался.
– Помнишь, мы в детстве пели песенку: “Пусть будет няня здорова, и пусть она будет добра”, - кажется, так? Да, я бы и сам не отказался завести себе такую няню.
На некоторое время повисла ледяная пауза, а когда Кори заговорил, то от его голоса у Гэрриет мурашки поползли по спине.
– Будь я джентльменом, Чарльз, я бы сейчас дал тебе в челюсть. Хотя вряд ли бы это помогло: ты был бы только рад покрасоваться в роли мученика.
– И, обернувшись к двери гостиной, откуда нетвердыми шагами выходила пышная блондинка, добавил:
– Какая досада, твоя жена опять еле держится на ногах.
***
Почти всю дорогу назад Кори и Гэрриет не разговаривали. Дружеская легкость, установившаяся в их отношениях в последние несколько недель, рассеялась как дым.
– Мне жаль, что все так вышло, - заговорил наконец Кори.
– Все довольно просто: Чарльз - бывший любовник Ноэль, а может быть, и нынешний. Поэтому он при всякой возможности старается меня уязвить. Скажи мне лучше: что было, когда ты вышла из кухни? Тоже наслушалась чего-нибудь в этом духе?
Гэрриет кивнула.
– Что они говорили?
Гэрриет пришлось сделать над собой усилие, чтобы ответить.
– Говорили, что Уильям твой ребенок.
– Превосходно, - процедил Кори.
– Им не о чем посудачить, потому что охота в этом сезоне никак не складывается. По правде говоря, мне самому на них плевать. Но все равно - я же знал, что ты чувствительна сверх всякой меры. Не надо было тащить тебя в этот змеюшник.
– Все было так хорошо, - пролепетала она.
– А теперь…
– Ничего, может, еще не все потеряно, - сказал он, сворачивая к дому.
Вместе они поднялись наверх и дошли до ее комнаты. Задержавшись у дверей, Гэрриет неловко пробормотала положенное “спасибо за приятный вечер”.
– Я рад, что ты хоть ненадолго выбралась из дома.
– Он поднял руку и отвел темную прядь, упавшую ей на лоб.
– Знаешь, я следил за тобой сегодня. У тебя было такое печальное, немного нездешнее лицо - как у луны, когда она появляется среди дня. Признаться, я в последнее время много думал о тебе.
Гэрриет удивленно вскинула глаза, но лица Кори не было видно в темноте. В следующую секунду им обоим пришлось вздрогнуть от неожиданности. Из туалета донеслись звуки, которые трудно было с чем-либо спутать: Севенокс лакал воду из унитаза. Напряжение спало, и Гэрриет залилась неудержимым смехом.
– Эта чтобы мы с тобой не наговорили лишнего, - сказал Кори.
– Иди спать, девочка, и не беспокойся ни о чем.
Гэрриет пошла спать, но спать не могла. Кори много думал о ней? Но что он мог о ней думать? Их отношения с Кори казались ей легкими и неуловимыми, как пламя свечи, и надо было прикрывать это пламя обеими руками, потому что все кругом старались его загасить.
Глава 16
Утром она проснулась совершенно больная. Голова раскалывалась, сил едва хватило на то, чтобы покормить Уильяма. Шатти тотчас почуяла слабинку и принялась капризничать.
– Мы с папой едем на охотничьи сборы, - объявила она.
– Можно я надену свое бальное платье?
– Нет, нельзя, - сказала Гэрриет.
– А тогда красное бархатное?
– В брючках будет теплее.
– Я не хочу в брюках! Я не мальчик.
– Ради Бога!
– взмолилась Гэрриет.
– Шатти!
– Завязывая на ходу галстук, в кухню вошел Кори, уже в сапогах и белых обтягивающих бриджах.
– Чтобы я этого больше не слышал. Поедешь в штанах, и точка.
Шатти попробовала переменить тактику.
– Па, купи мне двухколесный велосипед с двумя колесиками по бокам, - сказала она.
– Куплю, если будешь слушаться Гэрриет. Кстати, как ты себя чувствуешь?
– спросил он Гэрриет, оборачиваясь к ней.
– Отвратительно, - сказала Гэрриет.
– Я тоже. Черт знает, что нам там вчера наливали. Плодово-ягодный растворитель для краски, наверное. То-то мне все казалось, что у меня эмаль с зубов осыпается.