Октоберленд
Шрифт:
— Правда в том, что я присвоил себе титул незаконно. — Он забрал у нее мешок и сунул в карман рубашки. — И правда в том, что Милые на самом деле гоблины.
— Это дым коки заставляет тебя такое говорить!
— Они гоблины, и ты знаешь, что это правда. — Он щелкнул зажигалкой и поднес пламя к стеклянной чашечке, приложившись к мундштуку губами. — Они разрушат доминионы — а Овери Скарн подберет остатки.
— Я хочу услышать это от них. — Шаи села рядом. — Пожалуйста, Поч, если ты меня любишь, пойдем. Пусть они скажут нам правду.
— Я уже знаю правду. — Дымок пошел
Шаи Малиа взяла трубку у него из рук, из кармана джинсов достала ленту целительных опалов.
— Очисть голову от этого дыма и повтори свои слова еще раз.
Поч выбил у нее из рук ленту, и камни звякнули среди пустых жестянок.
— Мне плевать, что говорят гоблины. Или Скарн. Или ты.
Пораженная Шаи Малиа выпрямилась.
— Да не смотри ты так! — Поч ударом ноги опрокинул плетеный столик, и пустые жестянки запрыгали по паркету, отскочили от телевизора. — Я тебе дал все, что ты хотела. Я выгнал сестру. Я отдал ее этим проклятым гоблинам. И я маркграф. Так что не смотри так.
— Когда ты последний раз меня хотел? — тоскливо спросила она. — И я тебя тоже не хотела с тех пор, как покурила трубку. Ты понимаешь? Это Скарн так нас контролирует.
— А гоблины нас не контролировали? — Он небрежно протянул руку и вытащил трубку из руки Шаи Малиа. — Что, как ты думаешь, заставило нас бросить Гнилое Болото и прибыть сюда? Почему ты заставила меня стать маркграфом? — Голос Поча стал тихим, бесцветным, усталым. — Этого хотели гоблины. Ты замужем не за мной, ты замужем за гоблинами.
Она вскочила с гримасой отвращения на лице.
— Можешь оставаться здесь и туманить себе мозги. Я пойду к Милым.
— Давай, — кинул он ей вслед. — Ползай с гоблинами в их слизи. Пусть Овери Скарн видит, что ты слушаешься хозяев.
— Мои хозяева хоть живые, — огрызнулась она уже от дверей. — А ты поклоняешься мертвому — духу, которого высасываешь из этой трубки, фантомам на кассетах этого ящика грез.
— А с гоблинами ты чувствуешь себя настоящей, Шаи? — Он стянул маску зеркальных очков и уставился на нее воспаленными красными глазами. — Они реальнее, чем ты и я?
Напряженные плечи Шаи опустились, обмякли.
— Поч — они же Милые! Ты разве забыл?
— Может быть, их я и забыл. — Он постучал трубочкой по сердцу. — Этот дым позволяет забыть их с легкостью. Но сколько бы я ни курил, тебя я никогда не смогу забыть.
Она шагнула к нему:
— Не можем мы дальше так жить!
— Так — это как? — Он пожал плечами, оглядывая опустевшую комнату, усыпанную пустыми жестянками и разбросанной одеждой. — Мы развлекаемся. Развлекается весь город. Все сбежались сюда, чтобы уйти от войны и стать богатыми. Даже гоблины. Они хотят получить для себя место на Ирте. Так что же нам делать? Убить Милых? Они крошки-эльфы, они просто хотят жить в безопасности. Скарн им это организует. Нам убить ее? Ты видела, что она сделала с убийцами. Если они не смогли ей помешать, что делать нам?
— К чему все эти разговоры об убийстве?
— Это единственная альтернатива, Шаи. — Он вытащил хромированный пистолет из-под диванной подушки и постучал по нему стеклянной трубочкой. — Либо трубка, либо пистолет.
— Я не хочу убивать, я… я хочу жить.
Поч вернул пистолет под подушку.
— Тогда кури со мной, Шаи. У гоблинов есть Нетте. У Скарн есть гоблины. А у нас — у нас есть хотя бы мы сами. У тебя я, у меня ты.
Шаи Малиа снова села рядом с ним.
— Мы действительно вместе, когда курим, — признала она. — И это приятно, почти так же приятно, как когда-то, когда мы…
— Забудь ты это лапанье и потенье. Кури, и все. — Он набил трубку. — С этим дымом нам достаточно просто быть рядом. Молчание становится нашей речью, неподвижность — нашим танцем.
Она медленно кивнула и приняла трубку обеими руками.
Часть восьмая
ГОЛОСА ИЗ ПУСТОТЫ
Каждый священный акт сначала отзовется в аду.
1
ПРЕСЛЕДУЕМЫЕ ГРОМОМ
Риис и Джиоти перестали стрелять по троллям, валившим вниз по меловым уступам дома гоблинов на болоте — хищные твари обратились в бегство. Они забивались в трещины соляного купола, их спешащие силуэты вспыхивали на фоне пламени молний. Через миг раскат грома смел их последние пронзительные крики.
Джиоти повернула ствол чармострела на гоблинов, и Риис протянул руку, чтобы ее удержать. Вся пещера была охвачена дремой. Сотни гоблинов свернулись на кварцевых шишках пола, и только их грязные херувимские лица подергивались, как в припадке.
— Они снова заснули, — заключил Риис.
— Нет, они оцепенели. — Джиоти стала срывать наговорные камни с перевязи. — Наверное, их оглушила боль троллей.
Никто из них не мог предположить, что Овери Скарн лишила бодрствующих в Новом Арваре гоблинов концентрированного Чарма, который был им нужен для телепатии. Потеряв контакт, орда гоблинов лишилась сил противостоять цепенящему холоду Ирта. Скованные ночной прохладой и моросящим дождем, они лежали обессиленные, беспомощно парализованные, но в сознании. Амулеты, которые разбросали среди них два демона, давали слабое тепло, позволявшее осознавать свое ужасное положение.
Что делают эти демоны? — перекликался между собой рой. — Зачем они разбрасывают среди нас Чарм?
— Надо спешить, — поторопила напарника Джиоти. — Передышка может кончиться в любой момент. Мы должны выбраться раньше, чем вернутся тролли.
Риис согласился — его подгоняла змеиная чернота, которую он успел заметить в запавших глазах троллей. Срывая амулеты с перевязи, он стал разбрасывать их среди лежащих тел. С каждой горстью слабел окружавший его Чарм, и ноздри забивала едкая вонь гоблинских тел. Риис оторвал последние жезлы силы и пустил их кувырком по широкому полу, потом бросился к стене, кривясь от невыносимого смрада.