Олаф-сотник
Шрифт:
– Как вести себя будет, - пожал плечами Олаф, ощупывая свои ребра.
– Ты, главное, не спеши, если будет рваться. Я знаю, как их утихомиривать, много было опыта в степи. По сторонам слушай, нашумели мы, перебудили всех.
Но ничего не происходило. До рассвета решили остаться на месте, чтобы не получить на свою голову еще каких-нибудь охотников. Важель пробовал было ругаться, но сотник так ловко зажимал ему нервы на кистях рук, что каждый раз атаман выл от боли и утыкался лицом в мох. Наконец джет прекратил попытки быть непослушным и затих.
На рассвете, помня, что это время - самое безопасное в зимнем лесу, беглецы продолжили путь на север. Важель опять попробовал взбунтоваться, но сотник просто зажал ему лицо пригоршней листьев и в течении короткого времени, которое правда показалось атаману очень долгим, упражнялся в своих навыках по вызыванию у людей боли. Кричать джет не мог, потому что рот тут же набился листьями, и только мычал.
– Это были пустяки, - сказал ему сотник, закончив процедуру.
– Но эти пустяки будут повторяться каждый раз, как ты попробуешь шуметь. И постепенно они перестанут быть для тебя пустяками. Каждый раз будет больнее.
– Я вас не боюсь, - глухо сказал джет, отплевавшись.
– И к раскорякам вашим идти не собираюсь. Меня они живого жрать не будут, приволочешь холодного.
– Смертоносцы далеко, - вздохнул Олаф.
– Но пойми простую вещь: я тебя не убью, что бы ты ни сделал. Только мучать, а потом мы пойдем дальше. Подумай: какой в этом смысл?
Джет, видимо, и в самом деле решил подумать, потому что пошел вслед за Люсьеном без возражений. Олаф шагал сзади, легко, но крепко придерживая пленника за кисти рук.
– Кстати, - вдруг обернулся Люсьен.
– А как поживает наш друг?
– Привет вам передает, - скривился Важель, улыбка у него вышла жутковатой - при свете дня следы от укуса сотника были хорошо видны.
– Из ямы глубокой... Ничего он не вызнает, а соберется Большой Совет - попрыгает на веревке.
– Не надо его пока бить!
– упредил желание стражника Олаф.
– Разберемся вечером, на привале.
По дороге атаман то и дело крутил косматой головой, будто что-то высматривая. Олаф только вздыхал - он понимал, что джет не собирается попадать к смертоносцам живым. На его месте сотник поступил бы так же. Пауки любят мстить за сородичей, а еще больше любят волны агонии, исходящие от пожираемого заживо. Именно поэтому пищеварительные ферменты в казнимых впрыскиваются крохотными порциями, что позволяет множеству смертоносцев пожирать по кусочку бьющегося человека в течении нескольких суток. С детства привыкнув к таким казням, Олаф ничего не имел против них - ведь лежали на площадях или приговоренные к смерти человеческим судом, или пойманные повстанцы, люди Фольша, убивавшие самок и детенышей. А вот джета было немного жалко.
– Клянусь, Важель, если ты сумеешь подстроить нам ловушку, и из нее выберется хоть один из нас, он найдет твою семью, твоих друзей, и отведет их к Повелителю, - на всякий случай, в тщетной надежде напугать атамана сказал сотник.
– Клянусь городом Чивья и кровью сородичей, клянусь перед лицом степи и гор и этого леса.
– Не слышал раньше о такой клятве, - пробурчал Важель.
– И не услышишь больше. Только помни о ней - или ты придешь к восьмилапым, или твои родные и друзья.
Какой ловушки боялся сотник? Он и сам не знал, но находились они в местности, прекрасно известной джету. Может быть, он крикнет, проходя под гнездом каких-нибудь насекомых и вызовет их нападение? Может быть, сумеет каким-то образом привлечь внимание смертоносцев, пролетающих в небе?
"Не довести," - угрюмо решил Олаф.
– "Нечего тянуть, надо в конце дня отойти подальше в лес и там поработать с атаманом. Узнать: еще раз про яд - вдруг Сильда соврала, про колдунов, как они их заговаривают, и побольше всего о расположении городов смертоносцев. И численность джетов... И..."
– Что?
– погруженный в свои мысли, сотник не слышал оклика стражника.
– Почва болотистая и под уклон, - повторил хажец.
– Важель, куда мы идем?
– Откуда мне знать?
– ухмыльнулся джет.
– Вы идете, не я.
Люсьен был прав, все шло к тому, что спутники угодят в болото. Если оно тянется далеко в сторону от озера, то обход займет несколько дней очень дорогого времени. Ведь джеты собираются напасть на лагерь чивийцев...
– Важель, там болото?
– Олаф стиснул пальцы.
– Ты же сам говорил...
– прохрипел, сгибаясь от боли атаман, - Бестолку пытать, если не можешь проверить...
– Я скоро узнаю, есть ли там болото.
– Есть...
– Широкое?
– Широкое...
– Правда ли?
– Олаф отпустил джета.
– Ты не солгал?
– Нет, широкое, непроходимое болото.
– Еще раз подумай, - сотник не на шутку вдавил кончики пальцев в запястья Важеля, отыскивая нервные окончания.
– Хорошо подумай, Важель.
– Можно, можно пройти!
– от боли атаман упал на колени.
Олаф отпустил его и Важель тихо рассмеялся. Выглядело это очень странно, если учесть крупные слезы, блестевшие на щеках здоровенного джета.
– Бесполезно, - вздохнул Люсьен.
– Ну, не совсем бесполезно, - заступился Олаф за многократно испытанный метод допроса.
– Времени на это много уходит. По-хорошему, надо хотя бы день и ночь на предварительные упражнения, чтобы дошел. Да без сна, и воды поменьше. Вот когда поплывет, тогда и надо спрашивать. Все подряд: хочет ли спать, зовут ли его Важелем, широко ли болото...
– Да ты мастер, - подал голос Важель.
– Видать, частенько для раскоряк старался?
– Чаще, чем ты думаешь. Но не только для раскоряк. Я это к тому говорю, Люсьен, что времени у нас нет. Давай идти вперед половину дня, а если не успеем выйти из болота - повернем.
– В болоте и днем такие твари попадаются, - передернул плечами горец.
– Отец мне рассказывал про северные болота, возле Ужжутака...
– А что делать?
– вздохнул сотник.
– Правда, если придется поворачивать как раз тогда, когда оно вот-вот кончится, еще больше времени потеряем... Можем не успеть найти Зижду с отрядом, перебьют их джеты. Был бы обход недалек... Да ведь он не скажет, - Олаф пнул атамана ногой по ребрам.
– Придется, наверное, идти.
– Пропадем все, - через силу выдавил из себя Важель.
– Раскоряка вас забери, не хочу в болоте дохнуть. Сороконожки там с гусеницу толщиной.
– И что же?
– Покажу обход... Недалеко здесь, только день потеряете.
Люсьен с сомнением покосился на сотника, тот счастливо улыбался.
– Наконец-то! Идем вперед, дружище, болото неширокое. Никогда не поверю, чтобы атаман нам добра пожелал. Зато как попался!
– Ах ты гадина!
– Важель не выдержал и попытался уперевшись головой в землю лягнуть сотника.
– Выкормыш раскорячий!