Олаф-сотник
Шрифт:
– Старая шутка, - отмахнулся Владис.
– Дагель такие обожает, поболтай с ним. Повелитель оказал мне честь, я поведу армию на запад.
– Вот как?
– искренне удивился Олаф.
– А я думал, что они сами вот-вот придут.
– Разведчики на шарах донесли, что на Иткен напали чалтанцы. Многие погибли, была большая всеобщая битва. Старик считает, что пора захватить какой-нибудь город на западе.
– Ну... Разве это плохо?
– Хорошо, только я-то думал пойти с тобой в степь. Что ты так смотришь? Повелитель все равно
– А я?
– спросил сотник.
– Ну, ты-то отправишься туда вот-вот, уже разведчики летали на север, ближе к перевалам. Почти весь снег сошел. А ты разве не знал?
– принц хмыкнул.
– Все только и говорят о том, кто пойдет с тобой в Хаж. Много желающих... А вот тебя никто не спросил. Вот что значит иметь плохую репутацию, высокий господин каратель!
– Не обзывайся, - вяло улыбнулся Олаф.
– Значит, все уже меня провожают... А я вот хотел зайти к Повелителю, испросить разрешения.
– Большого отряда не получишь, новый город надо будет кем-то оборонять. И не ходи сейчас во дворец, туда прорвалась очередная сумасшедшая самка. Меня вытолкали телохранители в шею! Меня, принца!
– к Владису вернулось хорошее настроение, он рассмеялся.
– Только-только Повелитель поел - в вылазке погибли несколько наших, одно тело доставили ему - стал отдавать мне приказы, что так редко случается, и вдруг она влетает, расшвыривая всех! Приспичило ей спариться со старейшим пауком немедленно и сейчас же! Пойдем лучше к нам, тоже пообедаем.
– Нет, мне надо заглянуть в сотню. Там, как всегда, вдов поделить не могут, - соврал сотник.
Впрочем, не совсем соврал. Вдов в городе Чивья всегда хватало, и мужчины имели вторые и третьи семьи по соседству вполне открыто. Но зато и все драки, доходившие до поножовщины почему-то происходили из-за вдов товарищей, а не из-за жен или даже невест. Сотник, одновременно являвшийся управителем квартала, должен был разбирать все происшествия. Олаф последнее время уклонялся от этой обязанности с помощью Люсьена - выживший после осенней битвы стражник все еще был слаб и постоянно был на месте. Однако время от времени его требовалось навещать, и сотник решил сделать это сейчас.
Подойдя к своему дому, одновременно штабу сотни, он сразу видел хажца. Он сидел на пороге, греясь на солнышке, и вполуха слушал сетования какой-то старухи. Олаф тихо приблизился.
– И еще пьет постоянно. Как из похода, так сразу за бутылку. Даже во дворец его однажды не взяли на дежурство, потому что пьян оказался с утра.
– С утра?
– лениво переспросил Люсьен.
– Нет, то есть пьян-то он был с вечера, а утром еще не отошел. И как напьется, лезет в драку с соседями. А она его не останавливает, она наоборот с ним пьет! Все время у них в доме кувшины стоят, и как настоится - сразу пьют. Даже когда его нет, она одна пьет. А еще...
– Олаф!
– стражник вскочил, увидев приятеля.
– Иди скорее заруби ее сына, она жалуется уже час!
– Не надо его рубить!
– старушка тоже заметила сотника, и всерьез испугалась. Олаф, первый каратель Чивья, сжигатель самок, мог и в самом деле убить.
– Я же не для того пришла! Надо просто отругать его примерно, перед строем или еще как...
– Некогда, мать, армия скоро в поход пойдет, да и сотник другой будет, - развел руками Олаф.
– Но я ему передам. Как звать-то негодяя?
– Вереш. Только ты его уж не губи, Олаф-сотник!
– Ладно, ладно, - пообещал Олаф, про себя твердо решив, что именно Вереша и порекомендует королю Стэффу на свое место. Там исправится.
– Идем в дом, Люсьен, важное дело.
Сказал он это не потому, что в самом деле имел дело к стражнику, а потому что заметил, как по улице к ним приближается небольшая толпа, ведущая пошатывающегося парня в окровавленной рубахе.
– Не желаю!
– Олаф запер дверь.
– Пойдем, выйдем черным ходом.
– Может, там что-то важное, - возразил ответственный Люсьен.
– Что там важного? Драка очередная. Вот когда я только своей сотней командовал, там такого не было. Знаешь, почему? Каждый видел, что я делаю с повстанцами. Боялись, и потому жаловаться не ходили. А теперь почти всех мои люди погибли, да и от старой королевской сотни мало что осталось. И никто уже толком не знает, как это Олаф-сотник людям веки отрезает, что б они ему в глаза смотрели.
– Тебя по прежнему боятся, - не согласился стражник.
– Но уже не так. А иначе решали бы все сами. Но теперь это не важно, мы вот-вот отправляемся в Хаж.
– Я знаю, - хмыкнул Люсьен.
– Все хотят с нами. Люди скучают по родине, по степи.
– Отряд будет маленький. Попрошу у Повелителя хотя бы пятерых восьмилапых, три, а лучше четыре шара, а вот как с людьми быть - не знаю. Мало осталось.
– Я пойду, - загнул палец стражник.
– Владис и Дагель...
– Не пойдут, их отправляют Иткен завоевывать, - Олаф остановился посреди улицы и изумленно посмотрел на хажца.
– И ты все знаешь? Но почему мне-то не сказал!
– Я думал, что тебе известно, - пожал плечами стражник.
– Все так думали.
– Молодцы. Ладно...
– сотник вышел к воротам, пропустил караван прибежавших откуда-то смертоносцев и покинул город.
– Остаются только джеты. Стаса позовем и кого-нибудь еще, верно?
– А вот они, - показал вдаль пальцем хажец.
Те самые смертоносцы, которых Олаф видел сверху, добежали наконец до города. На спине первого сидели Стас и Сайка, оба приветственно махали руками. Сотник заулыбался.