Олауг и Пончик
Шрифт:
Начинало темнеть, окна в домах были освещены, и над каждым домом реяли флаги, где большие, а где поменьше. Папе, маме и Каосу пришлось от гостиницы долго идти пешком, потому что дорога к стоянке ещё не просохла. Они шли мимо домов, в которых жили служащие гостиницы, и неожиданно в окне одного из домов Каос увидел знакомую девочку. Он хотел задержаться, но папа и мама были уже далеко, и он бросился догонять их.
Они то спускались но склону, то снова поднимались вверх, и наконец увидели Лилипутик. Каос от удивления даже остановился: перед домом была насыпана горка из земли
– Это ты успел сделать утром? – улыбнулась мама.
– Да, – признался папа. – II мне очень хотелось, чтобы мы приехали сюда вечером и вместе спустили флаг.
Каос задумчиво смотрел па Лилипутика и на вершину Высокой.
– Как хорошо всё-таки, что лёд растаял десять тысяч лет назад – вдруг сказал он.
Папа ничего не понял, но мама объяснила ему:
– Это, наверное, Бьёрнар рассказал ему про ледниковый период. Он всегда рассказывает Каосу что-нибудь интересное.
– Вспомнил! Вспомнил! – неожиданно закричал Каос.
– Что? – спросили в один голос папа и мама.
– Я видел в окне Олауг! – взволнованно проговорил Каос. – В доме рядом с гостиницей! Теперь я вспомнил, это была она!
Олауг
Папа, мама и Каос переночевали в Лилипутике. Встали они раньше обычного и пошли гулять. Прежде чем вернуться в город, им хотелось подышать свежим горным воздухом. Папе предстояло весь день водить автобус, маме – стоять за прилавком в аптеке, а Каосу – идти к Бьёрнару и Эве.
Здесь, в горах, им казалось, что в целом мире нет никого, кроме них. Соседние дома стояли пустые. По склонам никто не бродил. Солнце только взошло, и было ещё очень холодно. Каос надел свитер, куртку, шапку и даже варежки. От холодного воздуха щекотало в носу. Он замер на крыльце в надежде, что мимо пробежит заяц или лисица. Но должно быть, они слышали, как он стукнул дверью, и затаились. Небось заяц сидит сейчас рядом в кустах и дрожит от страха при виде Каоса.
– Не бойся, я тебя не обижу, – сказал Каос зайцу, но заяц так и не вышел из кустов.
А вскоре он забыл и о зайце, и о лисице, потому что нашёл серебристые палочки. Это были ветки, долго пролежавшие под дождём и ставшие от этого светло-серыми. Каос собирал их, чтобы что-нибудь из них построить, но что именно, он ещё не придумал.
Потом он стал прыгать через кочку, а напрыгавшись, вдруг вспомнил вчерашний день и марши, которые играли духовые оркестры. Ему казалось, что он снова слышит музыку, и он начал маршировать по лужайке перед Лилипутиком. И был он уже не Каос, а целый духовой оркестр. Сложив руки трубой, он дудел что есть мочи. Вчера здесь было тихо, зато сегодня горы, скалы, вереск и можжевельник услышали, как играет духовой оркестр.
– Каос! – крикнул папа, приоткрыв дверь. – Идём скорей завтракать, тогда у нас останется время погулять!
На завтрак мама приготовила яичницу-глазунью, хотя был самый обычный рабочий день, но папа сказал, что это праздничный завтрак и за вчера и за сегодня – за 17 мая и за Лилипутика.
После завтрака каждый из них принёс из сарая по охапке дров на следующий раз. Папе и Каосу не хотелось покидать Лилипутик.
– Не вешайте носы, – сказала им мама, – в субботу мы приедем сюда на два дня.
Они сложили дрова на место, прибрали в доме и отправились на прогулку.
Солнце золотило вершины. Вчерашние лужи замёрзли, и под ногами хрустел ледок. Каос снова вспомнил девочку, которую видел в окне.
– Это была Олауг, – сказал он. – Разве она тут живёт?
– Да, я совсем забыл рассказать вам об этом, – спохватился папа. – Вы знаете, что отец Олауг работал в море на нефтяной платформе и редко бывал дома. Но теперь он начал работать поваром в гостинице и, думаю, ещё не скоро уедет на свою платформу. Там он тоже работал поваром, так что разницы нет. Зато здесь он живёт вместе с семьёй. Они поселились в одном из домов, которые принадлежат гостинице.
Каос давно не видел Олауг, да и вообще он разговаривал с ней только два раза: один раз в больнице, а второй – у них дома, когда Олауг с мамой приходили поблагодарить за помощь.
– Давайте когда-нибудь пойдём к ней в гости, – предложил он.
Но папа с мамой уже забыли про Олауг и ничего не ответили Каосу, а он шёл и думал о ней. Интересно, будет ли она сегодня смотреть в окно? Может, она увидит, как он садится в автобус? Он будет играть, будто он водитель. Сперва обойдёт вокруг автобуса, проверяя, всё ли в порядке: постучит по колёсам, подёргает дверцу багажника, а потом войдёт в автобус и сядет за руль.
Он шёл и улыбался про себя, радуясь придуманной им игре.
Они спустились к гостинице. Кругом было пусто и тихо, в этот ранний час люди ещё спали, но в окне кухни уже горел свет.
Папа зашёл в гостиницу, чтобы забрать почту и узнать, кто едет в город. Мама села в автобус, а Каос проделал всё, что придумал по дороге, но сперва взглянул на окна коричневого домика. Там кто-то стоял. Он не сомневался, что это Олауг. Он не спеша обошёл вокруг автобуса, постучал по каждому колесу, проверил, заперта ли дверца багажного отделения, оглядел лобовое стекло, а потом поднялся в автобус и сел за руль.
К автобусу потянулись пассажиры: кто из гостиницы, кто из домов; вышел из гостиницы и папа.
Каос ещё раз взглянул на окно Олауг – её там не было. Тогда он слез с папиного места, но папа успел заметить его.
– Так не годится, Каос, – строго сказал он. – Пассажиры могут подумать, что я разрешаю детям играть в автобусе.
– Не сердись, – сказала мама. – Каос ничего не трогал, он просто играл в тебя. Посмотри, как вы похожи.
– И всё-таки в автобусе так играть не следует, – сказал папа, но он уже не сердился. – Ну, сколько осталось до отправления? Две минуты? Надо подождать, может, кто-нибудь ещё подойдёт.