Олег Верстовский — охотник за призраками
Шрифт:
— Я всего лишь хотела предупредить вас, чтобы вы не вмешивались. И тогда вы сможете избежать больших проблем.
— Вот как? Знаете, Нора, из-за того, что мы вот так сидим, треплем языками о том, как плохо живём. И ни хрена не делаем, у нас такой бардак. Везде. Не только в этом детском доме.
Она усмехнулась, выпустив струйку дыма.
— Вы — поклонник Навального?
— Нет, я его ненавижу, — совершенно искренне ответил я. — Если бы мог добраться, начистил бы его самодовольную, сытую харю. Да не получится. Он провокатор, подзаборная шавка, которую создали искусственно, чтобы люди
— Вы так красиво говорите. Ну что сами предлагаете сделать?
— За сто лет ничего не придумали лучше, чем всеобщая забастовка. Наши бизнесмены возомнили себя атлантами, на плечах которых держится весь мир. А тех, кто на них корячится, они считают быдлом, безмолвным скотом. Если бы этот «скот» вспомнил бы, наконец, о своём самосознании и просто отказался в один прекрасный день на них гнуть спину, вот тогда бы мы посмотрели, кто — атланты…
— И вы бы возглавили восстание? Вы — коммунист? Хотите повернуть время вспять, вновь строить социализм? Даже представить не могла себе.
Её ироничные слова заставили меня вздрогнуть. Почему это навевало такие пугающие воспоминания? Из глубин подсознания вновь явился страх. В России принадлежать партии Зюганова считается чем-то неприличным. Но не опасным.
— Нора! Я не коммунист. И не собираюсь ничего возглавлять.
— Вот-вот. Так всегда, — она стряхнула аккуратно пепел с сигареты в стеклянную пепельницу. — Ругать порядки всегда проще.
Рядом возник официант, заставивший меня вздрогнуть от неожиданности. Ловким движением расставив на столе заказанные блюда, высокий бокал с пивом для меня и кофе для Норы, он исчез также стремительно, как появился. Несмотря на аромат, распространяемый отлично зажаренным куском мяса с гарниром из пюре, усыпанного зеленью, у меня совершенно пропал аппетит.
— Нора, не уходите от ответа! Я хочу знать, что дают детям! — воскликнул я. — Что это за препарат, из-за которого Харитонов, тихий, тщедушный мальчик полез на этого бандита Сапрыкина? Этот мерзавец мог Кольку просто прирезать!
— Не волнуйтесь, этого не произошло бы, — по лицу Норы пробежала тень, в лазоревой глубине глаз заходили ходунами штормовые волны, и тут же успокоились.
— Да, вспомнил, — откинувшись на высокую спинку, я усмехнулся. — Колька был одержим просто сверхъестественной силой. Вмазал мне по физиономии, чуть голову не оторвал, — я рефлекторно прикоснулся к скуле, и поморщился от боли.
— Синяк из-за этого? — спросила она, поправляя причёску. — Почему вы не сказали? Надо было приложить лёд.
У входа на балкон показалась пара: высокий широкоплечий мужчина в джинсах и клетчатой рубашке с коротким рукавом, и хрупкая светловолосая женщина в тонкой, полупрозрачной блузке и шортах, откровенно демонстрирующих стройные загорелые ноги. Хотя их лица скрывали массивные солнцезащитные очки, я мгновенно узнал обоих. Они прошли мимо нас, обнимая друг друга за талию, весело болтая. Выбрав столик в дальнем углу балкона, мужчина галантно отодвинул перед своей спутницей стул, помогая сесть.
— Рябинина со своим ухажёром, — губы Норы скривились в несвойственной ей брезгливой усмешке. — Константином Серебрянниковым. Они здесь
Непроизвольно в душе заклокотала, словно пар в чайнике, нестерпимо жгучая ревность. Я уже устроился разнорабочим на съёмочную площадку. С вечера до утра собирая и разбирая декорации, таская всякую фигню, я жутко не высыпался. Но подобраться к сладкой парочке пока не мог. А тут такая удача.
— Вы совсем не едите, — сказала Нора, сделав глоток из фарфоровой чашечки с кофе, аристократично отставив мизинец в сторону. — Пропал аппетит? Вы плохо выглядите, Серёжа. Вам надо больше отдыхать.
— Что? Простите, я не расслышал? — я с трудом вынырнул из глубины своих тоскливых мыслей.
Наклонив голову, она осмотрела меня изучающим взором и, повернув голову, перевела взгляд на веселящуюся парочку. Мужчина, наклонившись близко к своей спутнице, что-то шептал, вызывая у неё взрыв звонкого смеха.
— Я сказала, что вам нужно отдохнуть. Вот забавляются, — добавила она презрительно. — Терпеть не могу Рябинину, бездарная актриса. Посредственная внешность, грим, силикон и, пожалуйста, звезда. Только благодаря мужу вылезла наверх. Тоже бездарь, только приближенный к сильным мира сего…
— Не ожидал от вас это услышать. Милана очень красивая женщина, и грим тут ни при чем. И силикона нет.
— Как вы невежливы, — без тени упрёка, с иронией протянула Нора. — В присутствии одной женщины восхвалить красоту другой.
— Вы — очень красивая женщина, Нора. И я не понимаю, почему вы так настроены против Миланы. Неужели завидуете? Кто вас заставляет работать в этом детдоме? Вы вполне могли сниматься в кино.
— Никогда не хотела сниматься в кино, — сказала она спокойно. — Грязная клоака.
Она словно пыталась разозлить меня, чтобы я вскочил и закричал: «Не смейте оскорблять мою жену!» Я едва сдерживался.
— Вы так её любите, Олег? — спросила она спокойно. — Что вы на меня уставились? Думаете, я не знаю, кто вы такой? Я смотрела фильм «Призраки прошлого». Вы играли там вместе с Миланой. И я читала о вашей свадьбе.
— Мало ли я на кого похож. С чего вы это взяли, Нора? — с большим трудом я заставил голос не дрожать, звучать нейтрально.
— Конечно, вы мало похожи на гангстера из глупейшего фильма Верхоланцева. Выкрасили волосы, отрастили усы. Но я — психолог. От привычек избавиться невозможно. То, как вы прижимаете ладонь ко рту, дотрагиваетесь двумя пальцами до виска, когда взволнованы. Это все не спрячешь. Знаете, когда я увидела вас впервые, испугалась…
— Почему?
— У вас затравленный взгляд человека, который изголодался по женскому телу. Хотя вряд ли у вас могут быть проблемы такого плана. Но вот ваш взгляд… так бывает у мужчин, долго просидевших в тюрьме…
— Я никогда не сидел в тюрьме, — быстро перебил я её, хотя перед мысленным взором мгновенно вспыхнула закрытая «львиной» решёткой тесная камера с глухими стенами из необработанного камня, узкая койка, унитаз, крошечная раковина, встроенная в стену.
— Разумеется. Но теперь я понимаю, вы просто не хотите изменять жене. А она, видите, не стесняется этого делать. Я знаю, что вы — муж Рябининой, — резюмировал она, словно вынесла вердикт.