Олег Верстовский — охотник за призраками
Шрифт:
— Не думаю, — нахмурился Люк. — Ты помнишь, кто такой Джозеф Шепард? Нет?
— Если честно, то смутно. Ты же знаешь, у меня частичная амнезия.
— Я понял. Расскажу тебе. В общих чертах, что называется. Свой капитал он приобрёл в первую очередь благодаря бутлегерству и разным финансовым махинациям. Имел дело с гангстерами.
— С Аль Капоне?
— С кем? Не знаю, кто это. Но связи с гангстерами у него остались. Его боятся, Крис. И знают, если с Лиз что-то случится серьёзное, Джозеф отомстит. Беспощадно и жестоко. Полетят головы. Он держит их вот так, — Люк сжал кулак и помахал перед моим
— Тогда, может быть сам старый Джозеф хочет избавиться от меня? И это просто мистификация?
— Вот это может быть. Вполне. В любом случае в полицию обращаться не советую. Держи со мной связь. О'Кей?
Когда они ушли, я взял из тумбочки пачку «Лаки страйк». Закурил, стараясь успокоить нервы никотином. Ощущая себя подавленным и потерянным после ухода Люка и Мэрилин. Курить не только не запрещалось, но медсестры сами предлагали на выбор несколько десятков видов сигарет.
Сгущались сиреневые сумерки. Огни неоновых реклам расцвечивали темнеющие громады высоких башен. Россыпью золотых искр тепло светились окна в домах. Поток машин по Пятой авеню поредел, но нет-нет, освещённые грязно-оранжевым светом уличных фонарей, проносились как призраки автомашины, высвечивая дорогу молочно-белым светом фар. И мерещилось, что я не в Нью-Йорке, а в Москве, в своём здании, где редакция журнала «Паранормальные новости». Спущусь на кряхтевшем от старости лифте, сяду в свой «мустанг». И окажусь в моей маленькой холостяцкой квартирке, что осталась от бабушки.
Нахлынула тоска, сжала сердце, в горле стало саднить. Скорее всего, вернуться в Россию я уже не смогу. Наверняка моё тело уже покоится на дне Чёрного моря, и к ногам привязана гиря или бетонный блок.
Резкий стук в дверь заставил вздрогнуть и душа сжалась в мячик для тенниса. Время для посетителей уже закончилось. Кто же это мог быть?
Он вошёл и словно из распахнувшегося окна ворвался ветер, заставивший заледенеть ладони и ноги. Хотя вроде бы ничего пугающего в облике нежданного гостя не было — высокий, моложавый, хорошо выглядевший для своего возраста — а судя по седым, коротко стриженным волосами, глубоким носогубным складкам и морщинам на лбу, ему было уже за пятьдесят. Вытянутое лицо с длинным носом с горбинкой, упрямо сжатые губы, и смоляного цвета густые брови. Серый фланелевый костюм по моде тех лет — широкие свободные брюки, длинный, зауженный в талии пиджак. В руке дорогая шляпа «борсалино» с шёлковой лентой.
— Добрый вечер, мистер Стэнли, — сказал он, подавая руку с длинными, сильными и крепкими пальцами. — Джек Макэлрой. Помощник окружного прокурора.
— Да, я помню вас, мистер Макэлрой. Вы по поводу ограбления банка? Я все рассказал полиции.
С одной стороны, это была честь для меня, подтверждение высокого статуса. Не простые детективы, а сам представитель офиса окружного прокурора. Но от этого человека исходила такая опасность, такая энергия, что становилось не по себе. Лучше бы он не оказывал мне подобного внимания.
— Собственно говоря, дело закрыто, — не дождавшись, что я предложу ему сесть, подошёл к креслу и устроился там, аккуратно положив шляпу на колени. — Все члены банды мертвы. Остались кое-какие формальности.
— Какие формальности?
— Не волнуйтесь так, мистер Стэнли, — Макэлрой едва заметно улыбнулся,
— Например?
Я забрался в кровать, натянув одеяло. Стал бить озноб, словно после прихода обвинителя в палате понизилась температура.
— Вы застрелили троих грабителей…
Я напрягся, хорошо понимая, какой вопрос будет следующим. И я точно не знал на него ответа.
— А как вы убили четвёртого? Каким оружием?
— Что вы имеете в виду?
— Вот это, — Макэлрой привстал, вытащив из кармана пиджака большой конверт, подал мне.
На фотографиях я увидел того бедолагу с перекошенным от ужаса белым лицом, выглядевшим теперь как плохой грим. И зияющее отверстие в его груди.
— Я не убивал его, — ничего не оставалось, как сказать правду и ждать, что обвинитель засыплет меня кучей вопросов, каким образом мог погибнуть бандит, если в хранилище мы находились с ним вдвоём.
— Да, разумеется, — неожиданно просто согласился Макэлрой. — Мы и раньше находили такие трупы. На месте разборок гангстеров. Какая-то странная сущность убивала их.
— Но это был не я! — вырвалось у меня.
— Разумеется, разумеется. Не беспокойтесь. Просто эта сущность раньше убирала всех свидетелей, но вот вас оставила в живых.
— Вы хотите сказать, что эта сущность — я?! Тогда зачем…
— Вовсе нет, — быстро перебил он меня, и по тонким губам вновь скользнула улыбка. — Мы вас ни в чем не обвиняем. Просто хотели кое-что уточнить.
— Я не знаю, что вам сказать. Было темно.
— Да, именно. Эта сущность убивает только в темноте. Или ночью, или при погашенном свете. Ну, или во время солнечного затмения.
Слова обвинителя не успокоили, а наоборот усилили мою нервозность, и я ничего не мог с собой поделать.
— Это всё, мистер Макэлрой? — поинтересовался я довольно невежливо. — Плохо себя чувствую, хотел бы лечь спать.
— Извините, но я задам вам ещё пару вопросов. Не возражаете? Так вот. Какую роль в этом ограблении играл Франко Антонелли?
— Никакую. Он привёз меня к зданию банка и ждал в машине, в переулке. После электрического стула у меня начались провалы в памяти, и я плохо ориентируюсь в городе. А он подвёз меня.
— И в банк он не заходил?
— Нет, конечно. Зачем? Там орудовали грабители из русской мафии. А он итальянец. Они на ножах.
— Да, верно. Откуда вам известно, что они именно были русскими?
— Они говорили по-русски, — быстро ответил я, и хотел прибавить, что и по-украински, но вряд ли Макэлрой понимал разницу.
— Вы знаете этот язык? — он поднял удивлённо бровь. — Да, мистер Стэнли, недаром ходят слухи, что вы работаете на Советы. Это опасно. Вы же знаете, что сейчас происходит. Мистер Маккарти рвёт и мечет, пытаясь найти «агентов Москвы», — он криво ухмыльнулся. — Говорит, что русские пролезут сквозь окна в американские дома, если мы не будет настороже. Идиот.
— За что вы арестовали Антонелли? — изумился я, ощутив укор совести, что втянул несчастного Франко в некрасивую историю.
— Не важно, — Макэлрой зло сузил глаза, и черты лица стали жёстким, будто окаменели. — Он находился рядом с банком, где произошло кровавая разборка.