Оленин, машину!

Десса Дарья

— Ты видел этого, Добролюбова?

— Так точно, — непонимающе ответил я.

— Его призвали неделю назад. В военном деле ни бельмеса не смыслит. Но! Лучший следователь Московского уголовного розыска.

— Нюх, как у собаки, и глаз, как у орла? — не удержался я от шутки, вспомнив «Бременских музыкантов». Майор повёл густыми бровями.

— Типа того, — ответил. — Мы с тобой давно знакомы, Алексей. Твой опыт знаю. Присматривай за ним. Мне там, — комбат поднял взгляд к потолку, — сказали, чтоб вернули живым. Ценный кадр.

— Тогда зачем

отпустили? — удивился я.

— Он до самого товарища Сталина дошёл со своими просьбами отправить его на фронт. Долбал всех с 1941 года, как дятел. Мне этот умник здесь не нужен, сам понимаешь. Но куда деваться? Тем более искренне хочет Родину защищать. Короче, береги его. Ценный кадр. Светлая голова. Понял?

— Так точно! Да, товарищ майор…

— Ну чего ещё?

— Я отпросился у комполка…

— Знаю. Он в курсе. Вернёшься к ним, когда получится. Свободен.

— Есть!

Я вышел, накинув в предбаннике плащ-палатку, которую оставил здесь обтекать. Но когда оказался снаружи, почувствовал, что дождь прекратился. Откинул капюшон, посмотрел вверх. Серое небо было затянуто густыми тучами, но не проливало на нас потоки воды, что уже хорошо. Вздохнул глубоко, наслаждаясь влажным воздухом, напитанным ароматом хвои. Жаль, конечно, не поеду на студебекере вместе с пехотинцами укрепления под горой штурмовать. Очень интересно посмотреть, какие секреты скрыли японцы.

С другой стороны, теперь задание не менее интересное. Я подошёл к «пиджаку», который стоял неподалёку и курил.

— Давайте знакомиться, товарищ лейтенант? — предложил я, проверяя, насколько «вменяемый» офицер. То есть уставщина ли будет законом в наших отношениях, или по-человечески сможем общаться. Соблюдая субординацию, конечно.

— Да, конечно, — с готовностью ответил лейтенант и первым протянул руку, — Сергей Сергеевич. Можно просто Сергей. Вы же старше меня, я так понимаю? — он близоруко прищурился. «И как таких в следователи принимают?» — подумал я.

— Ну, если вам меньше 30 лет, то да. Алексей Оленин. Для своих Лёха. Можно на «ты»?

— Очень приятно. Разумеется. К чему эти условности. Мне 24 года, просто я стараюсь казаться старше, — улыбнулся Добролюбов. — Вот, — он провёл рукой по аккуратно подстриженным усам, делавшим его похожим на товарища Молотова. — Отрастил по этой же причине. Я без них вообще выгляжу, как мальчишка. Скажи, Алексей, а тебя приставили за мной следить?

«Вопрос не в лоб, а в глаз», — подумал я и ответил:

— Присматривать. Чтобы с ценным кадром ничего не случилось. Стучать на вас командованию приказа не поступало.

Добролюбов усмехнулся. Кажется, не слишком поверил. Ну и ладно, будущее покажет. Нам ещё сработаться нужно в ближайшие двое суток.

— Что ж, пора вступать в командование, — сменил тему лейтенант. — Пойдёмте.

Мы прошли дальше по лагерю, пока не остановились около группы бойцов. Кто сидел, кто стоял. Разговаривали, курили, чистили оружие, проверяли боеприпасы и прочее.

— Смирр-на! — скомандовал коренастый сержант, заметив

лейтенанта.

Солдаты побросали окурки, втоптали сапогами, выстроились. Добролюбов остановился напротив, сержант подошёл и отрапортовал. Так я, стоя в сторонке, узнал: это и есть то самое отделение, с которым Добролюбову придётся искать ДРГ противника. Судя по словам комбата, я тоже в стороне не останусь. Это уже становилось интересно.

Глава 32

Но ещё интереснее стало, когда выяснилось, что за рулём студебекера, приданного нашей группе, будет сам Никифор Пивченко. Пока лейтенант знакомился с бойцами, я подошёл к казаку, пожали руки.

— Ты как здесь оказался, Никифор? — спросил я. — Кто начштаба вместо тебя возить будет?

— Моё дело телячье, — усмехнувшись в усы, ответил казак. — Приказали, и вот я туточки.

— Ты как в том анекдоте, — заметил я с улыбкой.

— Это каком?

— Муж не ночевал дома. Утром приходит, жена ему: «Где был?» Он: «Я вольный казак, когда захотел, тогда и пришёл". Жена ему ничего не говорит, а на следующий день уходит и не появляется три дня. Муж ей: 'Где была?» Жена отвечает: «Я казачка подневольная, когда отпустили, тогда и пришла».

Я думал, Пивченко улыбнётся хотя бы. Он же, наоборот, вдруг помрачнел.

— Никифор, — сказал я. — Ты извини, если что ляпнул не так.

— Нормально всё, — ответил он, помолчав немного. Кажется, что-то вспоминал. — Жинка у меня была. До войны ещё. Вот как та, из анекдота твоего. Ушла, только не вернулась. С приезжим лектором из райкома спуталась… — и он добавил непечатное слово, из чего я понял, что старая любовь, как известно, не ржавеет. Иначе бы махнул казак рукой, да и забыл стерву, ему изменившую.

Мы замолчали, стали вслушиваться, о чём лейтенант Добролюбов общается с бойцами. Но он лишь повторил нашу задачу — найти и уничтожить разведывательно-диверсионную группу противника. Срок нам отведён двое суток, а потом или грудь в крестах, или голова в кустах. Ну, он не так конкретно выразился, но в таком духе. Чем дольше я изучал Добролюбова, тем больше приходил к выводу, что он довольно умён и хитёр. А главное — сам себе на уме. Смотрит внимательно, подмечает, делает выводы. Только делиться с ними не спешит.

Да, такому в МУРе карьеру построить будет непросто. Дорастёт максимум до начальника отдела, а дальше его начнут затирать те, кто умеет начальству в рот смотреть, да без мыла в разные места забираться. Добролюбов, как мне показалось, не карьерист. Интеллектуал, может, и правильно о нём комбат сказал — Шерлок Холмс. Только на актёра Ливанова не похож совсем.

— По машинам! — вскоре скомандовал лейтенант, первым забравшись в мой виллис.

Я поспешил занять своё место. Завёл двигатель, вопросительно глянул на Добролюбова. Тот раскрыл планшет, сверился по карте. Затем осмотрелся вокруг с прищуром серых глаз, и показал направление, куда ехать. Я чуть улыбнулся. Тут одна дорога — или на восток, или на запад. И чего умничает?