Олений заповедник

Мейлер Норман

Мне не удалось в это вмешаться, так как Теппис заулыбался с таким видом, словно ему сообщили очень ценную информацию:

– Твоя мать и твой отец, должно быть, чрезвычайно гордятся тобой, – сказал он.

– Вот этого мне не дано знать. Я вырос в сиротском доме. – Голос у меня, по всей вероятности, задрожал, и по тому, как изменилось лицо Айтела, я понял, что он знает: я говорю правду. А мне стало противно, что я настолько легко раскрываюсь. Но со мной всегда так. Годами держишь в себе какой-нибудь секрет, а потом выплескиваешь его как кофе из чашки. Но, возможно, Теппис побудил меня все выплеснуть.

– Сирота, значит, – произнес он. – Я потрясен. А знаешь, ты замечательный молодой человек! – Он по-доброму улыбнулся и посмотрел на Айтела. – Возвращайся к нам, Чарли, – сказал он своим хриплым голосом. – Ну что ты раскипятился? Я ведь и раньше так с тобой разговаривал.

– Ты грубый человек, Герман, – сказал Айтел, уже стоя в дверях.

– Грубый? – Теппис по-отечески положил руку мне на плечо. – Да я не бываю грубым даже с моим швейцаром. – Он рассмеялся и закашлялся. – Айтел, – сказал он, – что произошло с Карлайлом? Куда он девался?

– Он мне не сказал.

– Я перестал понимать людей. Вот ты человек молодой, Джонни, – сказал он, тыча в меня пальцем, будто я неодушевленный предмет, – скажи мне, что происходит? – Но прежде чем я мог бы ему ответить, он снова заговорил: – В мое время, если мужчина женился, он мог быть счастлив в своем выборе или ему могло не повезти, но он оставался женатым. Я тридцать два года был мужем – да покоится в мире моя жена. Ее фото стоит у меня на письменном столе. А тыможешь сказать то же самое, Айтел? Что у тебя стоит на столе? Фото красоток из журналов. Я не знаю людей, которые все еще уважали бы общество. Я разговаривал с Карлайлом. И что? Он и в ус не дует. И за такого человека моя дочь пожелала выйти замуж. За идиота, который путается втихую с дешевой танцовщицей.

– У каждого из нас свои странности, Герман, – сказал Айтел.

Теппис взорвался.

– Айтел! – рявкнул он. – Я тебя не люблю, и ты не любишь меня, но я стараюсь ладить со всеми. – И чтобы успокоиться, принялся очень внимательно меня разглядывать. – Чем ты все-таки занимаешься? – снова спросил он, словно и не слышал моего ответа. – Ты актер?

– Нет.

– Я так и знал. Среди актеров нынче нет красивых ребят с правильными чертами лица. Одни уроды. Лица как у букашек. – Он издал нечто вроде лая, прочищая горло. – Слушай, Джонни, – продолжал он, – ты мне нравишься, и я сделаю тебе приятное предложение. Завтра вечером у нас будет небольшой прием. Я устраиваю его для своих. Считай себя приглашенным.

Стоило мне это услышать, как я понял, что хочу быть на его приеме. Последние несколько дней все в Дезер-д'Ор только и говорили о нем, и это было первое крупное светское событие на курорте, на которое я получил приглашение. В то же время я разозлился на себя за то, что, забыв про Айтела, готов был сказать: «Хорошо». Я решил идти ва-банк: если Теппис хочет меня пригласить, хотя я и не знаю почему, я заставлю его пригласить и Айтела.

– Не уверен, что мне охота идти одному, – сказал я Теппису, довольный тем, что голос у меня звучит ровно.

– Можешь прихватить с собой девочку, – предложил Теппис. – У тебя есть подружка?

– Нелегко найти подходящую, – сказал я. – Слишком много я потерял времени, водя самолеты в небе.

Все-таки правильно я раскусил Германа Тепписа. Он понимающе кивнул.

– Связь мне понятна, – сказал он.

– Я думаю, Чарли Айтел мог бы помочь мне подобрать на приеме девушку, – добавил я.

На секунду я подумал, что проиграл и Теппис сейчас взорвется. Он метнул на нас обоих гневный взгляд.

– А кто приглашал Айтела? – со злостью спросил он.

– Вы его не приглашали? – сказал я. – А я считал, что пригласили.

Сделав над собой усилие, Теппис милостиво улыбнулся.

– Ты очень верный друг, Джонни. И мужества тебе не занимать. – И практически не переводя дыхания, спросил Айтела: – Скажи мне как на духу, Чарли, ты красный?

Айтел ответил не сразу.

– Ты же все знаешь, Герман, – наконец тихо произнес он. – Зачем спрашивать?

– Да, знаю! – рявкнул Теппис. – Я все про тебя знаю. И никогда не пойму, зачем ты разыграл такой спектакль. – Он выбросил вверх руки. – Ну ладно, ладно, я знаю, что, по сути, ты чист. Приходи на мой прием. – Теппис покачал головой. – Только сделай одолжение, Чарли: не говори, что это я тебя пригласил. Скажи, что тебя пригласил Мак Бэррентайн.

– Ничего себе приглашение, – сказал Айтел.

– Ты так считаешь, что ж, но дареному коню в зубы не смотрят, ты меня понимаешь? Выбери время и очистись перед американским правительством, тогда я, может, стану работать с тобой. Я не возражаю делать деньги на людях, которые мне не нравятся. Это мое мотто, жизненное кредо. – Он взял мою руку и крепко ее пожал. – Согласен со мной, Джонни? Это мой лозунг. Завтра вечером увидимся с вами обоими, ребята.

В хорошем настроении ехал я назад в дом Айтела. Теппис мне понравился. Я был даже сверхвозбужден. И снова и снова рассказывал Айтелу, что я чувствовал, когда впервые солировал. Внезапно до меня дошло, что чем больше я говорю, тем больше он мрачнеет, и, решив переменить тему, сказал:

– Как вы смотрите на то, что нас пригласили? Возможно, при виде вас на лицах появится несколько недоуменное выражение. – И засмеялся.

Айтел покачал головой.

– По всей вероятности, они скажут себе, что я беседовал с комиссией при закрытых дверях, иначе чем объяснить, что Теппис меня пригласил? – И он горько усмехнулся. – Дружище, – произнес он, копируя меня, – неужели недостаточно быть хорошим человеком, чтоб выйти победителем из этой истории? – Но эта фраза наводила на серьезные размышления, и ни один из нас не сказал больше ни слова, пока мы не свернули в гараж Айтела. Тут он резко остановил машину. – Серджиус, я не пойду на этот прием, – сказал он.

– Ну, если вы не передумаете… – А мне хотелось пойти на прием – я считал, что созрел для этого, – но без Айтела мне будет там трудновато. Я же никого не знаю.

– Ты сегодня весьма преуспел, – сказал он. – Вот и иди. Тебе это понравится. А я не могу пойти. Слишком много лет я был мальчиком на побегушках при Тепписе.

Мы вошли в дом, и Айтел сразу сел в кресло и сжал ладонями лоб. Сценарий лежал на столике рядом с ним. Он взял его, пролистал и бросил на пол.