Ольга Ермолаева
Шрифт:
Из маленького каменного здания выбежал человек в куртке цвета хаки. Мрачно смотря на Ольгу, он спросил:
— В чем дело?
— Мне кого-нибудь нужно увидеть...— сказала Ольга. — Сообщить очень важное...
— Пропусти,— сказал он часовому.— Идите за мной.
Он ввел Ольгу в небольшую комнату. Склонившись над столом, трое военных рассматривали раскинутую карту.
— Что там?..— подняв голову, спросил один из них.
Ольга узнала в нем командира отряда. Он смотрел на нее серьезным
— Товарищ Суханов,— волнуясь и смущаясь под его взглядом, проговорила она,—я пришла вам сказать... Нужно обыскать церковь...
При этих словах другой человек, сидевший рядом с Сухановым, поднял голову. Ольга взглянула на него и остолбенела: за столом сидел Павел Лукоянович Добрушин.
Он почти нисколько не изменился. Та же мягкая темнорусая борода, те же светлые ласковые глаза. Только суконный пиджак, в котором она прежде привыкла его видеть, заменился кожаной курткой. Он в ней выглядел много старше и шире в плечах.
— Павел Лукояныч! — воскликнула она,— Вы меня узнаете?
— Что-то знакомое есть в вашем лице.
— Я... я... Ольга... Ермолаева...
— Оля?.. Вот не ожидал. Ну, в чем дело?..— проговорил Добрушин, протягивая ей руку через стол.
— Я... Нужно обыскать церковь...— Ольга торопливо начала рассказывать о том, что сообщила ей Степанида.
Добрушин схватил телефонную трубку.
— Алло... Это кто?.. Сейчас же пошли четырех бойцов... Ко мне...— Добрушин положил трубку и, ласково смотря на Ольгу, проговорил: — Вот ты какая стала! Встретился бы с тобой на дороге и не узнал бы.
— Но я бы вас узнала.
— Хорошо сделала, что пришла... Товарищ Суханов, вы идите и захватите с собой эту монахиню. Как бы хотелось с тобой поговорить, Оля, но некогда... Потом поговорим. Мы ведь еще встретимся с тобой.— И, будто позабыв, что разговаривал сейчас с ней, Добрушин вдруг стал серьезен и склонился над картой.
Ольга вышла с Сухановым во двор. К ним подошли четверо красногвардейцев с винтовками, среди них был Федор-литейщик.
— За мной,— коротко сказал Суханов и направился к церкви.—Шумков, идите и захватите с собой монахиню.
На кладбище упал снаряд, грохнул и поднял в небо черный сноп земли и дыма. Вместе с ними взлетели обломки киотов и памятников, по окнам келий точно ударил десяток рук — со звоном посыпались стекла.
— Эх, черти!..— крикнул Федор,— не туда бьют... Буржуи тут схоронены... Дураки, право, дураки.
Подошла Степанида. Она была в броднях, в холщевом фартуке, словно собралась ехать в лес. Испуганно посмотрела она на Суханова, потом на племянницу.
— Куда таскали весной с лошадей и что таскали? — строго спросил ее Суханов.
Степанида побледнела.
— Помнишь, ты мне говорила,— сказала Ольга.
— Батюшки светы! Это что же я дура-то какая. Пойдемте, мои милые, я все ходы и выходы знаю.
Спустились в подвальное помещение церкви. Разобрали церковную рухлядь и подошли к запертым железным дверям. Попробовали подковырнуть штыком, но двери не давались. Один красногвардеец выстрелил в затвор.
— Погоди! — крикнул Федор.
Он быстро вышел и принес увесистую железную кувалду. Описывая круги, молот тяжело бил по затвору. Дверь гремела, визжала, гнулась и, наконец, с лязгом отскочила.
Зашли. Пахнуло сыростью. Подсвечники, ящики с восковыми свечами, бутыль с маслом стояли в сером, холодном полумраке под толстым налетом пыли.
— Ничего такого нет, — ворчал Федор, осматривая подвал.— А коли спрятано что, стало быть, где-то есть.
— За мной,— сказал решительно Суханов.
Вошли в церковь.
— Там нужно искать,— указал на алтарь Суханов.
Ольга и Степанида остановились у дверей алтаря.
— Ну, что встали? — спросил Суханов.— Входите.
— Нам ведь нельзя туда.
— Почему?..
— Женщинам нельзя.
— Глупость!
— Вот под этим святым местом прежде поищем,— сказал Федор.— Ну-ка, берись, ребята.
Сдвинули престол. Тщательно вделанная западня виднелась в каменных плитах пола. Подковырнули штыками и открыли.
Кирпичная лестница спускалась в темное помещение подвала. Зажгли восковые свечи и спустились. Федор воскликнул:
— О! Богатство, ядрена бабушка!
Под каменными сводами стояли боченки с вином, кадушки с медом. Два штабеля мешков с мукой белели в глубине подвала, а возле них стояли большие ящики, наглухо забитые досками.
— Ну-ка, принимайся за работу, ребятушки,— весело проговорил Федор.
Заскрежетали гвозди, треснули доски.
— Винтовки, ребята!—восторженно крикнул Федор.— Эх! И молодчина ты, Ольга Савельевна!
Ольга, прислонившись к холодной каменной стене, молча следила, как красногвардейцы доставали новое оружие, ящики с патронами. В углу за мешками обнаружили три пулемета.
— Вот святые отцы и матери, мать их бог любил, каких добрых «максимов» приготовили для нас,— добродушно говорил при каждой находке Федор.— Теперь мы покажем им!..
Красногвардейцы молча выносили оружие, мешки на улицу, где попрежнему грохотало, трещало, рвалось, ломалось.
Над поселком взвились два клуба черного дыма: горели дома.
Степанида, испуганная, подавленная, стояла возле Ольги.
— Петля теперь мне... Скрыла, скажут товарищи-то... А я... я, видит бог, не скрывала. Просто упустила это из виду... Просто в башке моей догадки не хватило. Да не беда ли экая! Да не дура ли я, старая!.. Тьфу!.. Толку нет, так беда неловко на свете жить.