Ольга, королева русов. Вещий Олег

Васильев Борис Львович

Дозор появился на левом берегу в полдень, когда насада самого воеводы с ходу врезалась в мель. Ее уже начали стаскивать с невидимой под водою песчаной косы, когда с берега дружно закричали конники. К ним на челне переправился Ярыш, которого Свенельд взял с собою после счастливого признания княгини. Переговорил, быстро вернулся к воеводе.

– Встретили печенегов, Свенди. Сам пойдешь на переговоры или мне повелишь?

Свенельд с печенегами уже встречался как по поручению князя Игоря, так и по собственной воле, и всегда встречи эти были для него напряженными. Не потому, что лица их казались ему непривычными. –

лица его не отвлекали, в них была какая-то схожесть с теми, кого он уже знал, и больше всего – с хазарами. Удлиненные, бородатые, с чуть более узкими, чем у русов и славян, но ничего не выражающими глазами. Нет, не внешний облик настораживал его, а облик внутренний. Облик души, который скрывали глаза. При клятве они не вонзали в землю меч, как то делали русы, не клали его перед собою, как славяне, а лишь одновременно двумя руками гладили свои бороды, и слово считалось данным. Но он не верил такому слову. Что-то заставляло его не верить, и в собственном чувстве он не сомневался.

Те печенеги, которые могли ударить ему в спину во время похода, кочевали на правобережье, Свенельд именно с ними искал союза, но первыми встретились печенеги левобережные, и он этим пренебречь не мог.

Только стрелу, за которую собственным глазом заплатил Берсень, брать с собою не следовало. Брать следовало подарки, чтобы получить беспрепятственный доступ к Днепровским порогам и дороге на закат, в кочевья правобережных печенегов и селения уличей

О подарках он распорядился тут же, повелев ничего не жалеть. И это помогло: у печенегов глаза разбежались при виде дорогих мехов и бочонков выдержанного меда.

– Я пришел с открытыми ладонями, – Свенельд говорил через толмача, обдумывая каждое слово. – Моя цель – непокорные славянские племена, нарушившие свою клятву. Передайте подарки своему хану, пожмем друг другу руки, и я сразу же отправлюсь вниз по течению. Отправлюсь без опаски, веря вашему слову.

Он надеялся быстро миновать эту орду, но пришлось задержаться. Правда, ненадолго: уже на следующий день прибыл личный представитель хана, поблагодарил за щедрый дар, обещал беспрепятственный проход и даже дружбу, но Свенельд не сомневался, что гонец этого представителя уже мчится к правобережным печенегам, нахлестывая коня.

– Наш народ пасет свои табуны, а русы ищут счастья в море. – Печенежский вельможа говорил быстро, не забывая сопровождать улыбкой каждое сказанное слово. – Нам нечего делить, великий воевода, твой путь свободен.

Строго говоря, времени потеряно не было. Пока Свенельд добивался согласия на проход к порогам, рабы стащили с мелей неуклюжие насады и залатали пробоины. И караван, а вместе с ним и дружины (по левобережью войско сопровождали теперь проводники хана) с утренней зарею двинулись далее на юг.

Воевода хорошо знал эти пороги. У первого из них с грозным, предупреждающим именем «Не спи!» следовало оставить тяжелые насады и крупные лодки, перенести по суше поклажу и перевести рабов, сковав их цепями. За третьим порогом их должны были ожидать легкие однодеревки, на которых только и можно было добраться до спокойного устья Днепра. Это требовало не одного дня трудов, почему Свенельд с таким напряжением и ожидал встречи с печенежской правобережной ордой еще до приближения к стремнинам.

Однако у первого порога никаких представителей

правобережной орды он не обнаружил. Это несколько насторожило его, но не более. Вполне вероятно, что встреча должна была произойти ниже, где все преимущества окажутся на стороне печенегов, если они вздумают напасть на его дружину. Тогда придется отбиваться и перетаскивать грузы одновременно или – в лучшем случае – вступить в переговоры, выторговывая условия беспрепятственного обхода порогов.

Все происходило бы именно так, если бы у него не было стрелы с тремя зелеными полосами. Све-нельд очень на нее рассчитывал.

Только через сутки, пройдя еще один, «Островной», порог, у третьего, самого опасного, который поэтому и назывался «Ненасыть», воевода вздохнул с облегчением. К берегу скакал нарядный всадник в сопровождении десятка вооруженных печенегов.

– Великий хан ждет тебя, воевода! – на ломаном славянском прокричал десятник, даже не спрыгнув с седла. – Следуй за нами с личной стражей!

Свенельд несколько подивился не столько дерзости, сколько юности десятника, но куда больше – обрадовался. Тревожащая его неопределенность прояснилась, правобережный хан не только был уведомлен о подходе славянского войска, но и сам выразил готовность принять воеводу. А потому, приказав Яры-шу не позабыть о подарках и следовать за ним с почетной стражей, вскочил на коня и направился к гарцующим всадникам.

Приблизившись, Свенельд поздоровался по всем степным правилам, однако разнаряженный предводитель на приветствие не ответил. Это удивило воеводу, привыкшего к демонстративной вежливости кочевников, и он настороженно оглянулся.

Позади печенежского десятка спокойно следовали отобранные Ярышем стражники и три лошади с богатыми подарками для хана. Свой личный дар воевода вез на собственной груди под щедро расшитым полукафтаньем.

После получасовой скачки в низине открылось становище. Множество войлочных кошей создавали ощущение случайности и запутанности, но юноша-десятник хорошо знал, куда он скачет. И скакал напрямую, не обращая внимания на людей, которые порою чудом выскальзывали из-под копыт его коня.

Скачка закончилась подле большого шатра, у входа в который недвижимо стояли два рослых печенега, скрестив руки на груди. Десятник спрыгнул с седла и, не заботясь о коне, прошел в шатер. Печенеги спешились, один из них подобрал брошенные десятником поводья. Никто не торопился придержать коня воеводы, и Свенельд, немного подождав, легко спрыгнул с седла и подал знак своей охране:

– Готовьте подарки. Внесете сразу за мной. Войлочные занавеси распахнулись, появившийся меж ними десятник махнул Свенельду, и воевода тут же проследовал внутрь стоявшей в шатре просторной юрты, войлочные стены которой были покрыты богатыми византийскими паволоками.

Внутри юрта выглядела куда скромнее, нежели снаружи. В центре ее горел костер, подле которого сидел мощного вида пожилой печенег в странной рогатой шапке из грубого сукна. Свенельд понял, что перед ним – хан правобережной орды и низко поклонился. Хан молча указал ему место перед собою, и воевода тотчас же сел на покрытый войлоком пол, скрестив ноги.

– Ты – вождь русов?

Хан первым задал вопрос, как и полагалось хозяину степей. Переводил все тот же очень молодой десятник, стоявший за его спиной.