Олимп
Шрифт:
– Манмут, – произносит мужчина, касаясь груди через распахнутую пижаму. – Знаешь, почему я отказывался лететь вместе с вами на Землю?
Европеец мотает головой. Моравеку известно, что Хокенберри видит собственное отражение на черной полированной зрительной панели в передней части его красного металлического черепа.
– Я слишком хорошо разобрался в «Королеве Мэб» и разгадал ваши подлинные намерения.
– Первичные интеграторы и не скрывали наших целей, – недоумевает Манмут. – Разве не так?
Схолиаст улыбается.
– Нет. Конечно, я услышал от них часть правды, но далеко не все. Если уж вам понадобилась экспедиция на Землю, к чему было
– Шестьдесят пять? – переспрашивает моравек. Так много? Он и понятия не имел о количестве летавших вокруг посудин, одни из которых не превышали размером обычных шершней, другие же запросто могли вернуться на Юпитер с очень тяжелыми грузами, если потребуется. – Откуда у доктора Хокенберри такие точные данные?
– Центурион-лидер Меп Эхуу обмолвился как-то раз, когда мы еще сражались на Земле Илиона. Правда, он оказался не очень-то разговорчив, когда я стал интересоваться кораблями: все-таки это воин, а не специалист по космотехнике… Но кое-что было понятно: все прочие летательные аппараты работали на термоядерной или ионной энергии. А это покруче атомных бомбочек в банках.
– Да-а-а… – соглашается Манмут.
Он тоже не слишком разбирается в космическом транспорте – посудина, доставившая их с Орфу на Марс, представляла собою пестрый винегрет из солнечных парусов и одноразовых термоядерных двигателей, запущенный в Солнечную систему при помощи созданного моравеками требуше в виде ускорительных «ножниц», ответвления которых производили более двух триллионов ватт энергии. И все-таки даже он, простой капитан европейской подлодки, понимает: «Королева Мэб» чересчур жалка и громоздка для объявленной цели полета. Манмут уже догадывается, куда клонит собеседник, однако не уверен, что желает это услышать.
– Каждые тридцать секунд – по одной атомной бомбе, – глухо продолжает человек. – За кораблем величиной с Эмпайр-Стейт-Билдинг, как изволили подчеркнуть Орфу и первичные интеграторы. Мало того, «Королева» не обладает невидимостью в отличие от самого захудалого шершня. Итак, что мы имеем? Громадную штуковину с ярким… как вы это называете?.. альбедо [29] … и хвостом из атомных вспышек, прекрасно заметным с Земли задолго до прибытия на орбиту… черт, готов поспорить, нас и теперь уже видно невооруженным глазом.
29
отражательная способность.
– Отсюда ты заключаешь… – подначивает моравек.
Весь разговор транслируется ионийцу по личной связи, но тот пока отмалчивается.
– Отсюда я делаю вывод, что настоящая цель этой миссии – как можно раньше засветиться, – отвечает мужчина. – Напустить на себя угрожающий вид и напроситься на ответный удар неизвестных сил, затаившихся на Земле или поблизости, – тех самых, которые, судя по вашим рассказам, обожают забавы ради перекраивать квантовую ткань вселенной. Вы пытаетесь вызвать огонь на себя.
– Разве? – Не успев договорить, моравек осознает, что доктор Томас Хокенберри совершенно прав… и что сам он, Манмут с Европы, подозревал нечто подобное с начала полета, однако не решался взглянуть фактам в лицо.
– Да-да, – подтверждает собеседник. – Полагаю, корабль просто напичкан записывающей
– Орфу, это правда? – взывает Манмут по личному лучу.
– Увы, дружище, – мрачно звучит в ответ. – Причем далеко не полная.
– Не стоит говорить: «со всеми нами», доктор Хокенберри, – произносит вслух европеец. – Твой квит-медальон еще цел. Ты можешь покинуть судно в любое время.
– Верно. – Мужчина перестает потирать бледный исчезающий шрам – след от разреза, сшитого при помощи молекулярного клея, и прикасается к тяжелому украшению на груди. – Могу покинуть, когда захочу.
32
Даэман отобрал девятерых колонистов (среди них оказалось пятеро мужчин и четыре женщины) для участия в вылазке, целью которой было посетить все триста известных факс-порталов, дабы проверить, не явился ли туда Сетебос, и упредить обитателей, если такие найдутся. Однако затем бывший коллекционер решил дождаться возвращения Хармана, Ханны и Петира на общем соньере. Муж Ады сулил прилететь к ленчу или около того.
Соньер не вернулся ни к назначенному сроку, ни часом позже.
Даэман терпеливо ждал. Он чувствовал общее беспокойство: разведка и дровосеки заметили в окрестных лесах на востоке, юге и севере от Ардиса шевелящиеся, сгущающиеся тени, словно войниксы готовились к серьезной атаке, и сыну Марины не хотелось отрывать десятерых человек от их обязанностей, пока не прибыло подкрепление.
Полдень давно миновал. Дозорные на сторожевых башнях то и дело поглядывали на тяжелые сизые облака, явно надеясь увидеть летящий соньер.
Молодой человек понимал, что не должен медлить и что Харман был прав: разведка и предупреждение прочих колоний не терпели отлагательства, и все-таки тянул время. Так прошел час. Потом другой. Вопреки здравому смыслу Даэман стыдился покинуть кузину до возвращения ее супруга. Если с Харманом что-то случится, это сломит его жену, однако по крайней мере община выживет. А вот без соньера судьба обитателей Ардиса решится довольно скоро, достаточно войниксам устроить новый набег.
Ада весь день находила себе занятия, лишь изредка выходя из особняка, чтобы постоять в одиночестве у литейного купола, глядя в небеса. Любитель бабочек, Том, Сирис, Лоэс и еще несколько человек всякий раз оказывались поблизости, но не заговаривали с ней. Тучи набрякли, потемнели; опять повалил снег. И без того короткий зимний день переродился в кошмарные сумерки.
– Ладно, пора на кухню, – сказала себе наконец молодая женщина, зябко кутаясь в шаль.
Кузен и прочие смотрели ей вслед. В конце концов и Даэман отправился в особняк, поднялся к себе на третий этаж, в маленькую комнатушку под крышей, порылся в комоде и вытащил то, что искал, – зеленую термокожу и респиратор, полученные от Сейви более десяти месяцев назад.