Олька
Шрифт:
– Толь, ты, главное, не нервничай. – Повторила я так задолбавшую меня саму за вечер фразу. – Сейчас разберемся и все хорошо будет.
Он рвано выдохнул.
– Хорошо уже не будет. Они все сделают теперь, чтобы жизнь мне испоганить. Не знаю, что плохого я им сделал, но они именно меня считают виноватым во всем. – Признался он потерянно.
Обхватила его за талию и прижалась, насколько позволял живот. Я не понимала его родителей. Мама меня всегда любила и называла самым большим подарком, хотя сейчас мы с ней ведем себя больше, как подруги. Отчим всегда поддерживал.
– Но я же тебя люблю. – Чуть отстранилась и заглянула в синие глаза. – И дочь тоже уже любит, и….
– Я, наверное, буду плохим отцом. Я же не знаю, как правильно….
– Глупости не мели. – Нахмурилась. – Ты будешь лучшим отцом в мире. – Я вздохнула. – Или мы тебе уже надоели? – Решила взять его на «слабо».
– Дурочка. – Он укоризненно на меня посмотрел и обнял за плечи.
Не знаю, сколько мы так простояли, но мимо нас протиснулся Артур, который бросил короткое.
– Приехали!
Наскоро собравшись, мы почти все высыпали на улицу. Хотя Толик был против того, чтобы я выходила, но я все-таки не удержалась от любопытства посмотреть на его предков.
Машка уже вытащила из машины двух человек: мужчину и женщину. Руки она им чем-то стянула, а вот рот заткнуть не догадалась.
– По какому праву ты на нас напала? – Орала женщина на всю деревню. – Я буду жаловаться на этот произвол! Вы все, кто такие? – Завизжала она уже в нашу сторону и неожиданно замолкла, уставившись на Толика.
Мужчина так же молча смотрел на него. Даже обреченно как-то. Я пригляделась. Мда, Толик явно в папу. Высокий, красивый…. Лишь цвет глаз другой, темный. А вот у женщины как раз-таки оказались синие глаза.
– Сын, ну-ка прикажи, чтобы нас отпустили. – Отмерла, наконец, мама Толика.
Гарин брезгливо передернул плечами и спросил.
– Зачем, мам? – Спрашивал он не о ее просьбе, всем это было ясно.
И если его отец еще совестливо отвел глаза, то мать вздернула подбородок выше.
– Что, зачем? – Резко переспросила она.
– Зачем эти поджоги? – Нашел в себе силы пояснить их сын.
Я же вцепилась в его руку, стараясь оказать ему хоть какую-то поддержку.
– А это не мы! – Настолько быстро ответила его мать, что всем стало ясно: они.
Машка, не удержавшись фыркнула и начала рассказывать, что накопать успела.
– Их два дня назад под залог выпустили. Они где-то деньги нашли, чтобы заплатить. И сразу сюда. Я их почти у границы области поймала. Улепетывали, как миленькие. А все почему? Потому что это не они решили родного сына вместе с его молодой семьей сжечь! – Начала глумиться она. – И это не в их машине я нашла канистру с керосином. Только вот они реально просчитались. Все дома сделаны из негорючего материала. А контора вообще кирпичная. А знаете какой он, дореволюционный кирпич? В воде не тонет, в керосине не горит….
Кажется, до Гариных-старших дошло, что отпираться бесполезно.
– Толик, быстро скажи
– Нет. – Покачал головой Гарин. – Я этого по горло наелся. Расхлебывайте теперь сами последствия за свои действия.
– Ах ты! Яночку посадил, теперь и нас упрятать хочешь? Да как ты смеешь! Мы твои родители! Быстро отпускайте нас! Я тебя еще заставлю доченьку вытащить из застенок! – Разоралась его мамаша (по-другому язык не поворачивался ее назвать).
– Вообще-то, у меня уже своя семья. – Толик притянул меня ближе к себе. – Но вас это больше не касается.
– Что-о? Ради какой-то приблудной девки? – Женщина начала задыхаться от чистейшего возмущения. – Да она ж гулящая! Неграмотная еще поди! Да у нее ж на роже написано, что ребенок не твой! – Я тут же прикинула, как такое может на роже отражаться…. – Да и кто от тебя забеременеет? И вообще, мы с папой давно хотели тебе сказать одну неприятную новость. В общем, ты – бесплодный!
Вот тут я не удержалась и захохотала. И от общей абсурдности ситуации. И от того, что Толик-то, оказывается, бесплодный. Рядом прыснули девчонки. Тоже, видимо, поняли шутку.
– Забирайте их. – Отмахнулся Толик и тоже улыбнулся, первый раз за последнее время.
Солдаты тут же повели его родителей к услужливо подогнанным бобикам.
– Да как ты смеешь? – Заорала она во все горло. – Да ты…. Ты никто! Вообще никто! И не станешь никем!
Вот тут я смеяться перестала.
– Никто – это вы. А ваш сын – самый лучший мужчина в мире. – Высказалась, сделав шаг вперед.
– Да ты…! – Полетела в меня уже нецензурная брань.
– Ой! – Пискнула я, почувствовав, как по ногам побежали горячие ручейки. Я же не нервничала, вроде.
– Что? – Толик тут же подскочил ко мне.
– Воды отошли. – Шепнула я и закусила губу.
Я ожидала чего угодно, но не того, что Толик повернется к еще не рассаженным по бобикам родителям и прошипит.
– Убью!
– Слышали? – Радостно заорала его мать, решившая, что она вывела сына из себя. – Собственный сын такое матери говорит….
– Толь, - подергала его за рукав, пытаясь собраться с мыслями. – Толь, поехали в больницу. – Попросила. – Нам же до города надо….
Он так же резко развернулся ко мне, коротко прижался щекой к макушке и легко поднял меня на руки. Осмотрелся.
– Так, давай ее ко мне в машину. – Сориентировалась Машка. – Яшка сейчас на твоей съездит к вам домой, заберет все необходимое и догонит нас. – Она кивнула Хохрикову, залезла в карман пиджака Гарина и выудила оттуда связку ключей.
– А я за Коленькой пригляжу. – Добавила Анна Николаевна, выцепив взглядом растерянного мальца, который не знал, за каким из родителей броситься. – А то тут такие страсти. Проголодался, поди, Коленька.
Таким нервным Гарина я никогда не видела. Оно и понятно. Стресс от того, что вычудили его родители, переплелся с нервяком из-за того, что я придумала экстренно рожать.