Оловянная корона
Шрифт:
Про Кайниса, Бидивара и Гуймира Эдуар ладно придумал. От энтих лордьев без земель хлопот было больше, чем проку. Нрава самого буйного и жестокого - что они, что люди ихние. Отослать их подальше, пусть и с поручением пустяковым - только на благо всем пойдет. Но вот с плешивым...
– Мой государь, - тихо заговорил, чтобы остальные не услышали.
– Что значит поселить? Он речи такие говорит, его бы высечь хорошенько. А лучше голову с плеч...
Молчан не со злобы душевной так говорил - чувствовал опасность самую настоящую, что от Михаэля исходила. Такого, конечно, надобно на глазу держать,
– Я сказал, - Эдуар сказал твердо, только взгляд пустой, точно и нет мальчика тут. Точно не он.
– Посели его, он гость, - и тут вроде опять глаза оживились, блеснули, - И если его слова подтвердятся... То мне кажется, Мойно, я нашел левого тайного мастера.
Тридцать три несчастья
– Руса, прости меня. Прости, не знаю, как так получилось.
– Успокойся, - ответил Руслан.
– Ну серьезно, лошадь оступилась. Не знаю, может, устала или еще чего. Я среагировать не успел.
– Успокойся, говорю, чего-нибудь придумаем.
– Я смогу идти, смогу, Руса.
Антон, по прозвищу Сник, лежал, схватившись за ногу и лопоча без умолку, пока Люда накладывала шину. Поход из шестерых кинетиков, включая самого Руслана, целью которого было преследование таинственного Ивана, в кантийском миру Айвина, грозил с треском провалиться. А что делать? Отправь пару человек с Антоном обратно - отряд потеряет в боевой мощи. Продолжать путь не представлялось возможным. Бедолага не сможет сидеть в седле.
– Вот ведь, Сник ты и есть Сник!
– кинул Антону в сердцах Марат.
Прозвище ему дал начитанный Лешка, когда еще был жив, произнеся фразу, ставшую роковой для Антона: "Ну, ты прям тридцать три несчастья Лемони Сникета". Постепенно из всей фразы за неудачливым кинетиком закрепилось Сникет, а еще через какое-то время и его обрубили до Сника. Что и сказать, прозвище свое Антон полностью оправдывал. Если что-то где-то случалось, то эпицентром этого был Сник.
– Делать чего будем, Руса?
– спросил Марат негромко, чтобы остальные не слышали.
Руслан в задумчивости провел рукой по бритой голове. Чего тут делать? Сухари сушить.
– К Мяснику поедем.
– Ты уверен?
– спросил Марат.
– Не уверен. Но деваться некуда. Либо поворачиваем все обратно, либо к Мяснику, чтобы отрядил людей Антона обратно доставить.
– Ясно, - кивнул Марат.
– Эх, от этого Сника одни проблемы. Помнишь, тогда в Отделе?
– Помню, - кивнул Руслан.
Как такое забудешь?
Руслан перехватил поудобнее обессиленного Марат - повезло парню, пробило лишь плечо, да еще навылет - и они снова зашагали вперед. Теперь во главе отряда двигался Гоша, изредка оглядываясь на семенящего рядом Канторовича и спрашивая у того дорогу. Телепаты уныло плелись следом. Да уж, толку с них оказалось, как с козла молока - вся охрана выше первого этажа была с защитой.
– Руса, ты как?
– Прошептал, с трудом разлипая губы, Марат.
– Нормально, меня не задели.
– Я про Киру...
– Марат хотел сказать еще что-то, но замолчал.
Руслан скрипнул
– Руса, мы, вроде, пришли, - окликнул его Гоша.
– Чего, ломать?
Руслан осмотрел огромную псевдодубовую дверь с электронным замком и кивнул. Георгий с легкостью вырвал весь косяк вместе с куском стены и отбросил в сторону.
Когда-то давно, когда были молодые и глупые, они все хвастались, как прославятся и у каждого будет свой кабинет со столом, компьютером и обязательно кондиционером. Почему-то именно сплит-система являлась для ученых, заставших голодную перестройку, символом успешности. Но то, что увидел Руслан, не шло ни в какое сравнение с теми детскими мечтами.
Огромный зал скорее походил на помпезную библиотеку нувориша с пошлыми вкусами и примитивными потребностями - стеллажи из красного дерева, рабочий стол с бронзовой лампой, обитые бархатом стулья. Лишь едва заметные детали позволяли догадаться, что здесь. Во-первых, тот самый первый прототип Шлема, с которого все и началось, - теперь он мирно стоял в углу, покрытый пылью. Чуть поодаль на пьедестале Штольц поставил Антишлем. Тот сиял полиролью и даже был включен. Во-вторых, обычная зеленая грифельная доска, которую можно было переворачивать, валялась у окна. В-третьих, заметки и просто листки бумаги, исписанные размашистым, сильно наклоненным почерком, с формулами, схемами. Руслан хмуро осмотрел "владения узурпатора": да уж, Штольц никогда особой аккуратностью не отличался.
– Ты же говорил, что он должен быть здесь?
– сердито спросил он Мишу.
– Он должен быть здесь, - залепетал Канторович.
– Руслан, таки неужели ты думаешь, я тебя обманываю? Мы ведь в одной лодке ко дну идем.
– Вот именно, что ко дну, - отозвался Гоша, проходя между книжными полками.
Остальные тоже разбрелись по покинутым покоям "короля", рассматривая и трогая вещи. Руслан усадил Марата на стул и подошел к Михаилу.
– Что делать теперь? Ты сказал, что единственный способ остановить Штольца - убить его. Ты сказал, что он здесь. Мы потеряли людей, чтобы прорваться сюда, но его нет. Его тут нет!
– Руслан, давайте говорить без нервов, - судорожно отступал Канторович.
– Без нервов, мать твою? После этого нападения Отдел не успокоится, пока нас всех не перебьют!
Руслан сжал кулак, и глаза сверкнули огнем. Еще минута и случилось бы непоправимое.
– Руса!
– окликнул его Антон.
– Руса, гляди!
Один из самых невезучих кинетиков крепко держал носатого брюнета в очках. Держал, как нашкодившего щенка над пролитой лужей.
– Под столом его нашел, представляешь?
– светился от радости Антон.
– Я же говорил он здесь, - чуть не подпрыгнул на месте Миша.
– Спрятался-таки, засранец!
– Ну, кто его...?
– Гоша не договорил, но всем стало ясно, что он имел в виду.
– Подождите, подождите, - замахал руками Штольц.
– Руслан, Миша, ну что вы в самом деле? К чему все это?
– А сам как думаешь?
– спросил Руса.
– Что мы будем сидеть и ждать, пока ты уберешь нас всех?
– Руслан, клянусь, я тут не причем.
– Серьезно? Считаешь, хоть кто-нибудь в это поверит?