Омела и меч
Шрифт:
– Ты просил о задании, и, думаю, ты его получишь, – вскоре сообщил Флакк вечером в бане, когда они вышли из парилки. – Будь уверен, никто больше его не захочет. Говорят, слишком много жуткого колдовства творится в этих диких краях, что на пути к Глочестеру. Люди превращаются в камни и, встав в круг, кричат каждую ночь… звери говорят и наводят на тебя чары… и еще маленькие черные гномы, которые могут сжечь тебя в плетеной клетке!
– Да хватит, Флакк, – усмехаясь, сказал Квинт, – где ты набрался подобной чепухи?
Испанец мрачно покачал головой.
– О, я слышал. Страна друидов – там, на западе. Наш губернатор Светоний, может, и думает, что все они осаждены на острове Энглси, но я слыхал, что множество их сбежало.
– Удивляюсь, сколько еще наш губернатор провозится со своей кампанией, – вмешался Луций. – Прошло не меньше месяца с тех пор, как мы в последний раз получали известия… О Юпитер, как холодно! – возопил он, резко плюхаясь в небольшой бассейн.
– Ты бы еще подождал, пока вода совсем замерзнет, идиот, – отозвался Квинт с края бассейна. – Кстати, с чего это ты так заторопился?
Луций вынырнул и поплыл вдоль берега, ничего не ответив.
Значит, опять эти блондинки из британской деревни у подножия холма, – подумал Квинт. Он тяжко вздохнул. Если бы только легат узнал, что Луций удирает из крепости почти каждую ночь, и куда он удирает… но, когда дело доходило до девушек, удержать Луция было невозможно, несмотря на то, что гарнизон получил строжайший приказ не заходить в деревню. Однако у Квинта не было никакого желания вновь услышать, будто он кудахчет, как старая курица. Поэтому, когда Луций вышел из воды и пошел одеваться, подмигнув ему за спиной Флакка, Квинт лишь поощрительно махнул рукой и бросил:
– Увидимся позже… надеюсь.
К его великому изумлению, он увидел Луция через полчаса – время, потребное, чтобы добежать до деревни и подняться обратно.
Квинт играл в кости с двумя знаменосцами из других когорт, и насмешливое приветствие замерло на его губах, когда он увидел лицо Луция.
– Что случилось… – начал было он и осекся, поскольку Луций мотнул головой и указал на угол помещения. Квинт отошел за ним. – Неприятности? – коротко спросил он, удержавшись от того, чтобы добавить: – «Я же тебе говорил».
– Не то, что ты думаешь. – Вся привычная вялость Луция исчезла, лицо побледнело, круглые глаза выражали тревогу. – Квинт, в деревне никого нет. Она пуста. Ни души, даже собаки исчезли.
– Ну так здесь нет ничего страшного. Все ушли на охоту или на какой-нибудь религиозный обряд, у них так бывает.
– Нет, нет, – нетерпеливо сказал Луций. – Ты не понимаешь. Они забрали все свое имущество, даже угли выгребли из очагов, все припасы, похоже, что они ушли насовсем, хотя они и их предки жили здесь задолго до прихода в Британию Юлия Цезаря. И это еще не все… – продолжал он, не давая Квинту переспросить, – взгляни! – Он вытащил большую глиняную таблицу, которую прятал под плащом и осторожно протянул ее. Квинт вгляделся и едва сдержал восклицание ужаса. На таблице были грубо вырезаны ряды фигурок в шлемах с плюмажами и кирасах. Одна фигурка сжимала штандарт, эмблема которого угадывалась безошибочно – орел Девятого легиона. Кое-что еще также не подлежало сомнению – грудь каждой фигурки была пронзена копьем, и вся глиняная таблица была липкой от свежей крови.
Молодые люди мрачно переглянулись.
– Где ты это взял? – наконец спросил Квинт.
– Посреди деревенской площади, на камне, который служит алтарем их богине Виктории. На нем сожгли… внутренности какого-то животного.
– Ну… – произнес Квинт, переведя дух, и отпустил окровавленную таблицу, – послание выглядит совершенно ясным. Прелестная штучка. Мы обязаны показать ее легату.
Луций прикусил губу и уставился в пол.
– И как нам объяснить то, как нам… хм… случилось ее найти?
Квинт на миг умолк, ибо испытал подлинное потрясение, почти презрение, но быстро справился с собой.
– Ты хочешь, чтобы я сказал, будто это нашел я? – ровно спросил он.
Луций отвел глаза и заговорил очень быстро:
– Ну, ты ведь любимчик легата. Он тебя серьезно не накажет. Но старик бывает жутко недоволен, когда не подчиняются его приказам. Я… я тебе не говорил, но у меня до твоего приезда была куча неприятностей.
– Ладно, – оборвал его Квинт. – Я совру, что нашел таблицу, но я не настолько благодарен, чтобы принимать на себя вину за все твои жеребячьи дела. Пошли!
Молодые люди молча направились к жилищу легата. Квинт придерживал страшную таблицу за угол. Войдя, он сказал:
– Легат, вот то, что мы считаем, тебе необходимо увидеть. Это лежало на алтаре британской деревни, но паризии исчезли. Полностью. Не оставив следа.
Легат изучал липкую красную таблицу долго и внимательно, но на лице его не отразилось ничего. Когда он взглянул на Квинта, глаза его были бесстрастны.
– Как ты осмелился войти в деревню? Тебе известен мой приказ.
Начинается, с отвращением подумал Квинт.
– Я был на валу и услышал внизу какие-то странные звуки. Решил пойти, проверить.
– У тебя, должно быть, исключительно острый слух, поскольку деревня отстоит больше, чем на милю, а ветер в другом направлении. Ты позаботился сообщить о подозрительных звуках своему старшему офицеру, прежде, чем предпринимать самовольные действия?
– Нет, легат, – отвечал Квинт, уставясь в стену над головой Петиллия.
Суровый взгляд легата переместился на покрасневшее и слегка вызывающее лицо Луция.
– Наши британцы до последнего времени были исключительно дружелюбны, – сказал легат, – но нечто изменилось, и это, – он указал глазами на таблицу, – означает объявление войны. Я хочу знать причину.
Молодые люди молчали.
– Тебе известна какая-либо причина, почему паризии внезапно преисполнились к нам вражды?
– Нет, легат. – Глаза Туллия не отрывались от стены.
– А тебе, Луций Клавдий? – продолжал неумолимый голос.
– О нет, легат, – быстро сказал Луций. – Совсем ничего.