Омерзительное искусство. Юмор и хоррор шедевров живописи
Шрифт:
Опознать этого величайшего воина Греции среди десятка юных девушек будет очень трудно, предупредил осведомленный источник. Поэтому операцию греки поручили самому хитроумному из всех – Одиссею, будущему святому покровителю всех спецслужб в мире (кроме китайской и Моссад, у них там свои тотемы).
Одиссей сначала думал подарить всем царевнам, включая кукушонка, бесплатный поход в спа и на депиляцию и поподглядывать в щелочку. Но потом придумал план, более гуманный для собственной нервной системы. Он явился на Скирос под видом бродячего торговца, разложил перед царевнами кучу товаров – ткани, драгоценности, куклы, дешевая косметика (ее всучила ему бывшая соседка, подсевшая на сетевые продажи). Еще среди товаров, незаметно так, лежало колюще-режущее оружие. Девушки, как галки, накинулись на прилавок веселого коробейника, начали примерять украшения, смотреться в зеркала. Но тут – как заранее подготовил Одиссей – раздался шум нападения. Все выглядело так, как будто дворец начали атаковать враги (или судебные приставы).
Пьетро
Караваджист Пьетро Паолини также был представителем эпохи барокко, но, будучи итальянцем, он не мог полностью отказаться от гармонии и красоты Ренессанса. Ахилл на его картине красив спокойной женственной красотой. Собственно, если бы он не держал в руках щит с мечом, зритель бы и не догадался, что эта девушка чем-то отличается от других молодых женщин на картине. Художник даже нарочно акцентирует женственность героя, поставив его спиной к зрителю и позволяя разглядеть его нежную кожу, милую ямку на спине и красиво уложенные длинные волосы. Это вполне могло бы быть изображение Юдифи, которую часто писали с мечом в руке.
Красоту и молодость переодетого Ахилла художник подчеркивает, превращая нескольких персонажей мифа в стариков. Пожилая женщина с собачкой на руках, как считается, – жена царя Ликомеда. Ее морщинистая кожа контрастирует со светящимся юностью телом Ахилла, тем более что Паолини пишет их рядом и почти в одинаковом профильном повороте. Лысый мужчина с очками – сам царь Ликомед. Одиссей почему-то тоже превращен в старика, хотя, как мы знаем, ему предстоит еще двадцать лет приключений, и к Пенелопе он вернется вполне полным сил.
Истинные представительницы прекрасного пола кинулись вон из комнаты (не забыв, будто по рассеянности, рассовать по карманам косметику и колечки – авось под шумок и платить не придется). А переодетый представитель противоположного гендера, то есть Ахилл, машинально схватился за оружие, не умея контролировать собственную героическую суть. Оная суть, кстати, заключалась в том, чтобы коней на скаку останавливать, в горящие избы входить – именно этому учил, по письменным источникам, Ахилла его преподаватель кентавр Хирон. Ахилл первым освоил эти жизненные принципы, некрасовские же женщины потом сплагиатили.
– Ага! – радостно воскликнул Одиссей. – Так это ты Ахилл? Приятно познакомиться. Пойдешь с нами на самую великую войну в мировой литературе (серия «Литературные памятники», в издательстве «Наука» выйдет)?
Бедный Ахилл, который совсем уже закис на этом островке, несмотря на неограниченное количество прекрасных юных дев в своих апартаментах, радостно воскликнул: «да! да! да!», причем подпрыгивая. На беду, мамы поблизости не было, чтобы приказать ему сидеть молча. Ахилл выгреб из тумбочки все свое малочисленное барахло, закинул его в рюкзак и побежал за Одиссеем на корабль. Одиссей же пропустил юношу в дверях вперед и попрощался за руку с царем Ликомедом, незаметно сунувшим ему в ладонь конвертик с купюрами и в глаза посмотревшим со значением.
Царевны тем временем остались в комнате делить брошенный Одиссеем товар, хотя папа Ликомед за ухо выдернул пару из них и погнал к гинекологу, больше внуков ему было не нужно. Ахилла, разумеется, на той войне и убили (спойлер, извините).
Мораль: мама иногда бывает права!
Хотя Бокхорст – также представитель живописи барокко, но его подача сюжета отличается от двух примеров, приведенных ранее, ведь барокко было весьма разнообразно. Трактовка Бокхорста выполнена в манере Рубенса, Йорданса и ван Дейка, учеником и коллегой которых он был. Это парадная, праздничная картина, посвященная в первую очередь любованию дворцовой роскошью и прекрасными женщинами.
В глаза бросается богато одетая женщина в жемчужно-белом платье, опирающаяся на негритенка в золотом – правда, кто этот персонаж, непонятно. Группа на первом плане – это дочери Ликомеда, углубившиеся в изучение драгоценностей. Причем автор написал их сидящими на земле, поэтому при посещении музея они оказываются почти вровень со зрителем, и тот легко может заглянуть в их по-рубенсовски богатое декольте. А вот Ахилла надо специально искать взглядом – это фигура в темно-красном на заднем плане. Мужчина рядом, вероятно – Одиссей. Видно, что хотя они послужили поводом для написания полотна, но отнюдь не являются его главной темой.
Иоганн Бокхорст. «Ахилл среди дочерей Ликомеда». После 1650. Национальный музей (Варшава)
Глава 2.
Пугающий сюжет, из раза в раз повторяющийся в древнегреческой мифологии – родители (как правило, отцы [17] ), которые едят собственных детей. Обычно – по незнанию, но случалось и злонамеренно. Виновников людоедства в конце мифа обычно постигало наказание.
17
DuBois, Page. Sowing the Body: Psychoanalysis and Ancient Representations of Women. Chicago, 1988. P. 117.
Детей греки пожирали как в разделанном виде – в приготовленных блюдах, так и заглатывали целиком живыми. Некоторые убийства, согласно мифам, проходили во время общегородских праздников с торжественными жертвоприношениями. [18] Подобные мифы – пережитки человеческих жертвоприношений с каннибализмом, [19] которые практиковали на полуострове в дописьменные Темные века, но весьма осуждали позже, в классический период истории Древней Греции. [20] Считается, что и позже во время вакхических мистерий практиковался обряд омофагии (поедания человеческой плоти), который следовал за обрядом спарагмоса (расчленения тела). Это был кульминационный момент дионисийского зимнего танца, напоминающий экстатические ритуальные танцы американских индейцев. [21]
18
Парфений. О любовных страстях 13.
19
Грейвс Р. Мифы Древней Греции. 38.1.
20
Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Пелопид 21.
21
Доддс Э. Р. Греки и иррациональное. СПб., 2000, с. 387–406.
В некоторых мифах убийцей собственного ребенка и поваром, готовящим мясо, чтобы подать его отцу, выступает женщина, в прошлом – жертва этого мужчины. Этот ужасный поступок она совершает, чтобы отомстить за что-либо, обычно половое насилие. Анализируя подобные истории, ученые говорят о том, что, заставив мужчину проглотить сына, подобная женщина делает людоеда своего рода «беременным». [22] Но при этом она доказывает свое мстительное могущество и его ущербность: поскольку женщины могут извергнуть живого ребенка из своей утробы – а мужчины никогда. [23]
22
Galinsky, Karl. Ovid’s Metamorphoses: An Introduction to the Basic Aspects. Berkeley and Los Angeles. 1975. P. 155.
23
Winkler, Martin M. Classical Myth & Culture in the Cinema. Oxford, 2001. P. 254.
2.1. Прокна и Филомела
Петер Пауль Рубенс и мастерская. «Пир Терея». 1636–1638. Прадо (Мадрид)
На картине Рубенса, как это часто бывает на его полотнах – пышнотелые полуобнаженные дамы, красные драпировки и типичные для барокко театральные жесты. В женщинах по атрибутам (леопардовой шкуре и тирсу) можно узнать вакханок, хотя больше ничего не говорит о том, что действие происходит в Древней Греции – мужчина наряжен скорее как какой-то восточный владыка.
Вглядимся в детали – одна из женщин протягивает царю отрубленную голову ребенка, из которой течет кровь. Он же одной рукой только что опрокинул стол, откуда падает посуда, другой – тянется за мечом. Это только что отобедавший царь Терей и его любимая семья (почти целиком). Центростремительное движение обеих яростных женщин встречается с движением царя – рукой, поднятой в защитном жесте. От этого в центре композиции возникает своего рода визуальный вихрь, подчеркивающий трагический момент, падающие предметы будто запечатлены на фотопленку.
Жил-был царь Терей, вождь фракийского племени (то есть для приличных греков – необразованный провинциал), сын бога войны Ареса (Марса). Буйный, агрессивный, ни в чем себе не отказывал, много ругался матом, наследственность плохая. Как-то со своим отрядом он проходил мимо города Афины и помог горожанам отбиться от врагов. За это благодарный афинский царь отдал за него замуж свою дочь Прокну. У Прокны осталась незамужняя сестра, красавица Филомела, увлекавшаяся пением (колоратурное сопрано).