Омерзительное искусство. Юмор и хоррор шедевров живописи
Шрифт:
Буйному Терею очень нравилась прекрасноголосая свояченица, и несколько лет спустя он придумал хитрый план, как ее заполучить. Оставив дома жену, к этому времени уже постылую, Терей приехал к афинскому тестю и пригласил Филомелу в гости – замужняя сестра царица Прокна, мол, соскучилась, давно не виделись. Тут бы тестю заподозрить неладное – разве это бывает, чтобы человек добровольно просил родню жены приехать? Но он ничего плохого не заподозрил и отпустил юную Филомелу с Тереем.
По пути Терей убил слуг и телохранителей Филомелы, посланных с ней отцом, а ее саму, как давно хотелось, изнасиловал. Очевидно, он относился к ней с очень большой симпатией, потому что убивать ее после этого не стал, а всего лишь отрезал Филомеле язык и потом изнасиловал еще несколько раз.
Не
В подвале Терей держал Филомелу почти год, периодически наведываясь, совершая насильственные половые акты и пытаясь вызвать стокгольмский синдром, принимая его, как это свойственно многим альфа-самцам, за истинную любовь. Чтобы «любимой» не было скучно в одиночестве, Терей обеспечил ее милыми женскими рукоделиями – декупажем, [24] вышиванием, бисероплетением.
24
Техника декорирования различных предметов с помощью аппликации.
Передать весточку на свободу бедная пленница никак не могла – у нее не было ни языка, чтобы рассказать (Терей отрезал), ни бумаги, чтобы написать (китайцы еще не изобрели), ни папируса (санкции на ввоз). Но заключение любого сделает изобретательным – Филомела нашла способ. Она выткала полотнище, на котором методом комикса (он же – метод клейм в иконописи) изложила весь состав преступления зятя. Инфографика – всегда выигрышное, эффектное визуальное решение, но не проще было бы изобразить на ткани буквы? Выходит, либо девушка была неграмотной (что для царевны странно), либо история произошла еще даже до изобретения линейного письма А и Б, то есть в конце III тысячелетия до нашей эры, веков за семь до Троянской войны.
Не царское это дело – еду пленнице таскать: кормили Филомелу, очевидно, какие-то слуги Терея. Один из этих охранников проявил вопиющий непрофессионализм и, не подумав (а может, наоборот, очень хорошо подумав), передал ткань с рассказом на волю, сестре пленницы – царице Прокне. Та развернула полотнище, вгляделась в детали и ужаснулась, осознав, что именно натворил ее муж Терей.
Царица немедленно отправилась к месту, где была заключена Филомела, и освободила ее. Версия про предательство охранника становится еще более правдоподобной – как иначе Прокна нашла бы дорогу к сестре? Сама же Филомела ведь не знала, где ее держат, и данных геолокации выткать на полотне никак не могла.
Еще одна работа прерафаэлита Берн-Джонса на сюжет античных мифов в толковании той же средневековой поэмы Чосера «Легенда о примерных женщинах». Этот рисунок выполнен в технике гравюры на дереве – способ, который к концу XIX века уже устарел, однако был воскрешен прерафаэлитами для иллюстраций древних текстов как особенно романтичный. Гравюра входит в цикл из 87 иллюстраций, которые Берн-Джонс выполнил для так называемого «Келмскоттского Чосера» – ценного издания, напечатанного на бумаге ручной работы в издательском доме «Kelmscott Press».
«Келмскоттский Чосер» установил новый ориентир книжной иллюстрации в конце XIX века, задав эталон подхода к оформительскому делу. Эта роскошная книга – одно из знаковых произведений печатного дела прерафаэлитов и движения мастеров декоративно-прикладного искусства Arts & Craft. Глава этого движения Уильям Моррис сам занимался созданием произведения. Текст именно Чосера – одного из первых национальных поэтов Англии, был выбран не зря, учитывая особенный интерес прерафаэлитов к родной культуре. Поэтому и греческий миф художник толкует вполне в русле Средневековья, о чем нам говорят и наряд пленной царевны, и гобелен на ткацком станке.
Эдвард
Прокна привела бедную пленницу к себе домой, вымыла ее, накормила. Не обошлось и без терапевтического алкоголя для снятия стресса, причем в больших дозах. О том, что напились сестры знатно, мы знаем совершенно достоверно со слов одного очевидца, человека надежного и полностью достойного доверия – некого Публия Овидия Назона. В собственноручно данных показаниях он свидетельствует, что Филомела и Прокна выпили по 2,5 литра красного (греческого) в рамках проходившего в тот момент Дня Города – то есть праздника бога Диониса. Женщины приняли участие в праздничном шествии, нарядившись вакханками и менадами в леопардовых шкурах и венках из плюща. Трезвых в ту процессию попросту не пускали, а разговорчики члены процессии между собой вели воинственные (см. историю с Пенфеем).
Когда сестры вернулись домой, пьяные, агрессивные и накрутившие себя – одна мыслями о преступлениях Терея, а вторая болтовней о них же – до самой черной злобы, на беду из квартиры навстречу им выскочил маленький сын Прокны, звавшийся Итис.
– Как ты похож на отца! – воскликнула мать, находившаяся в состоянии амока. И пырнула его кухонным ножом. Как изысканно пишет Овидий:
Прокна ударом меча поразила младенца под ребра,Не отвратив и лица. Для него хоть достаточно былоРаны одной, – Филомела мечом ему горло вспорола. [25]25
Овидий, Метаморфозы. VI, 641–643. Пер. С. В. Шервинского.
Момент убийства мальчика его матерью и теткой древние греки, обладавшие обостренным чувством прекрасного, иногда изображали на дне кубков для вина. Какой неожиданный сюрприз поджидал тех, кто в первый раз осушал подобную чашу! Это зрелище наверняка заставляло задуматься о вечном – даже в момент праздничного застолья.
Потом Прокна и Филомела отправились на кухню и приготовили из мяса ребенка ужин. Когда Терей поздно вечером вернулся домой, его поджидал красиво сервированный стол. Он сидел, ел мясо, запивал пивком (нефильтрованным) да нахваливал. У Терея было отличное настроение – давеча оракул предсказал, что его сын погибнет от руки кровного родственника. Поэтому, хорошенько подумав, Терей решил, что вариантов особо нет (про жену забыл), вычислил подозреваемого и зарубил топором собственного родного брата.
Терей ел мясо с горчицей и хлебушком, чавкал, кусал с ножа, салфетки не использовал, предвкушал ближайший визит к пленной свояченице… А та стояла за занавеской и подсматривала. Прокна сидела рядом и умильно заглядывала ему в лицо, предвкушая развязку.
– Где мой сын? – спросил Терей, – позови его!
– Тот, кого ты зовешь – внутри тебя, – тонко поиздевалась над ним жена.
Терей сначала не понял, что она имеет в виду, начал переспрашивать. И тогда навеки теперь безмолвная Филомела вышла наружу и кинула насильнику в лицо отрубленную голову его сына.
Немного оправившись от состояния шока, Терей начал гоняться за Прокной и Филомелой с оружием. Это длилось некоторое время, но наконец боги-олимпийцы отложили попкорн и остановили это безумие, превратив Терея – в удода, Филомелу – в соловья, а Прокну – в ласточку. А действительно, какой еще гуманный выход существовал из этой ситуации?
А вот еще очень похожий случай был на районе, правда, почему-то картин про него не писали совсем. Климен, царь Аркадии, влюбился в свою дочь Гарпалику. Изнасилования, впрочем, в отличие от истории с Филомелой, не было – отец-педофил Гарпалику по-джентльменски соблазнил, влюбив в себя. Не указывается даже, сколько ей было – может, пресловутый возраст согласия уже даже наступил.