Омут. Книга первая. Клетка
Шрифт:
Тошка сжал мою руку крепче и потянул за собой по коридору, прочь от лестницы и темноты. Пока мы быстро шли, я все пыталась увидеть наши тени, но их не было. В некоторых вещах я самый настоящий Вселенский Тормоз, поэтому о том, что сейчас со мною происходило, решила подумать позже, дома, в спокойной и привычной для себя обстановке.
7
Я просидела на крыше почти все утро, но каша в голове как была, так и осталась. Во-первых, прошедшей ночью мне приснился весьма странный сон. Все чаще во снах я вижу людей со стороны, так и тут. Действие происходило на стадионе, все в снегу. Плюс мелкими перьями на землю опускались снежинки. Стадион был пуст, за исключением парня в куртке, который бегал по кругу. Но самое странное то, что мне показалось, будто он не бежит, а летит. Легко меняя скорость, быстро переключаясь со спокойной прогулки на стремительный бег. И еще кое-что… он не оставлял следов на земле, вернее,
Да еще разговор с Тошкой никак не давал покоя, я не могла ни есть, ни чего-нибудь другое делать… Звучит так, словно я влюбилась, возможно, но только, разумеется, не в Тошку – он все-таки моложе меня на два года и, возможно, в будущем, когда мне будет лет сорок, я не обращу внимания на разницу в возрасте, но сейчас, когда мне еще нет сорока, этот фактор весьма важен. На чем я остановилась? А, влюбилась, да. Я влюбилась в тайну, которую мне поведал мальчик-невидимка.
Места романтичнее в лицее не найдешь – он затащил меня в маленький коридор перед кабинетом директора на первом этаже. Этот коридорчик почти всегда пустой, а вечером на него, как мне кажется, даже электроэнергию жалеют. Иными словами, по идее, здесь должны были быть все влюбленные парочки со своими… делами. Но это только по идее, потому что на деле, когда мы с Тошкой повернули в этот самый коридор – он был пуст, совершенно. Но на всякий случай мы присели на самый дальний от входа подоконник, куда даже луч света не попадал. Мой репетируемый, если можно так сказать, начал с просьбы простить его за то, что если не специально, но он напугал меня. Я быстро выпалила что-то невнятное, и, кое-как остановив мой цунами вопросов, он начал сам (конечно, безумно нервничая) рассказывать все по порядку.
Итак, он мог становиться невидимым с самого детства. Научился управлять этой удивительной способностью и теперь даже не представляет, как можно жить без такого вида «ненормальности».
– Не представляешь, как это удобно. Опоздал на урок, стал невидимым, прошел в кабинет словно ветер, если дверь закрыта, или просто проскользнул, если открыта. И при этом тебя никто не видит. Быстро усаживаешься за свою парту и все! Тебя все видят, да удивляются, как это могли не заметить. А училки до сих пор в шок приходят, - его глаза горели восторгом, - когда поворачиваются к классу и вдруг видят меня на месте.
– А как же родители? – наивно спросила я.
– А что родители? Они у меня врачи, - гордо ответил парнишка, - каждый месяц в домашних условиях я прохожу своего рода обследование. Они отправляют данные какому-то ученому...
– на его лице появилась глубокая задумчивость, - он, правда, пока ни разу им не ответил. Родители между собой называют его Профессором с большой буквы «П».
– Почему он им не отвечает?
– Мама говорит, что все в порядке, коли уж он не связывается с ними, - Тошка пожал плечами и продолжил расхваливать все достоинства своей невидимости.
К теме о Профессоре мы больше не возвращались и все же… почему-то именно эта таинственная личность вызвала во мне странные, смешанные чувства… И этот сон с Артемом в главной роли…
Долго отсиживаться в столь грязном, влажном и прохладном месте нельзя, а то отморожу себе что-нибудь. Забавно вышло с ключами от крыши. Бабуле зачем-то понадобилось сюда и она взяла их в ЖЭКе. Хвала богам, моя старушка поняла меня и разрешила посидеть и подумать в гордом одиночестве.
Я спустилась как можно тише, мало ли, вдруг соседи спят, не хочется проблем с незнакомыми людьми. Когда я вошла в квартиру, телевизор из кухни вещал о мистических фактах падения и вообще появления Тунгусского метеорита. А бабуля притихла в своей спальне. Я тихонько прокралась к ней на цыпочках. Фигура пожилой женщины склонилась над ворохом старых фотографий. Какой сегодня день? Точно, первое ноября – годовщина бабушкиного побега от мужа. Когда моей маме было четырнадцать лет, бабуля подхватила ее и все самое необходимое и отправилась в долгое путешествие, которое, надо полагать, длится до сих пор, правда, теперь вместо мамы рядом с ней я. Но первого ноября бабулечка регулярно достает старые фотоальбомы, и рассматривает фотографии. Двенадцать месяцев эти альбомы пылятся, перемещаются из одних коробок в другие и всего лишь один раз в год их достают и вспоминают все…
– Чего притаилась? – обратился голос бабушки ко мне, она даже головы не повернула.
– Да так, - глуповато прозвучало.
– Вернулась? – отстраненно вопросила она, будучи мыслями в далеком прошлом.
– Ага, - тихой поступью я вошла и присела на пуфик напротив кровати, оставив за собой трюмо, - это ваша свадьба? – я взяла первую попавшуюся фотографию.
– Да, - бабуля приняла ее из моих рук словно шестисотлетнюю китайскую
– Да, но они всегда звучат по-разному, - призналась я ободряющим тоном, впрочем, это было чистой правдой. Иногда у меня складывалось ощущение, что она все свои истории на ходу выдумывала, но в целом все были схожи.
– Сегодня тоже хочешь послушать? – она взглянула на меня из-под бровей, во взгляде уже жонглировали искорки огоньков.
Я молча кивнула.
– Он был старше меня на десять лет, дружил с моей старшей сестрой. Мне было пятнадцать, когда он вернулся сюда, - мне показалось, раньше она никогда не упоминала названия города, - ох, моя сестра так надеялась выйти за него замуж. Бравый капитан, молод и очень даже хорош собой. Девушки вились вокруг него, как мотыльки у лампочки, - ее взгляд смотрел сквозь пространство и время в единственный день откровений, - он не ухаживал за мной. Я училась в девятом классе – предпоследнем. Все началось с того, что по своему возвращению он снова стал приходить к нам по вечерам. Признаюсь честно, я была с самого детства влюблена в него, но шансов с невероятно красивой сестрой было мало. Она всегда была вне конкуренции. Поначалу я сидела молча и слушала его рассказы об увиденном, о прочитанном в газетах. А потом, когда разговоры перешли в другие отрасли, потихоньку, несмело, начала высказывать свое мнение. В конце концов, он приходил уже только ко мне, приносил журналы и книги, которые были запрещены, до сих пор поражаюсь, как ему удавалось их доставать… Он приносил, я читала и следующим вечером говорила все, что думаю, а он внимательно слушал, временами соглашался, а иногда наши споры доходили чуть ли не до драки.
Бабуля с улыбкой взяла фотографию, более раннюю свадебной. На ней были: она, мой дедушка и какие-то их друзья.
– Он всегда хотел стать врачом. Но его мать рассудила иначе: она очень гордилась мужем – тот прошел без единой царапины всю Великую Отечественную, а погиб позже от нелепой случайности на полигоне. В память о супруге она настояла, чтобы все ее сыновья стали военными. А было их у нее аж четверо. Твой дедушка был самым младшим и единственным, так и не увидевшем своего отца, он родился через несколько месяцев после его похорон. Но никогда особо не переживал по этому поводу. У него были цели, задачи, мечты и страсть... А самое главное – гениальный ум. Торопиться со свадьбой мне не хотелось. По окончании школы я сбежала из дома, - я нахмурилась, она не обратила внимания.
– Не буду вдаваться в подробности, но лишь уточню, что сбегала я ото всего сразу: и от непростой жизни с родителями, братьями и сестрой, и от намечавшегося замужества.
В ее руках было несколько снимков, изображающих время ее «путешествия». А я сидела с выражением полной покорности, твердо решив не говорить ей, что она слегка привирает или же, наоборот, в кои-то веки говорит истинную правду?
– Мы встретились в Томске, когда мне было девятнадцать. Это была незапланированная встреча, но она изменила все, - моя старушка слегка сбилась, но перебивать на уточнения я не смела. – Вскоре я вернулась к учебе и поняла, что встретились мы не случайно. Он говорил мне, как хочет иметь детей. Я сдалась, но на своих условиях. Во время учебы мы виделись не чаще раза в несколько месяцев. Институт я закончила будучи незамужней, но с ребенком на руках. Наша свадьба была более чем скромной, - вновь фото, с которого началось повествование, - только парочка друзей… И все же, когда родилась Таша, - так бабуля сокращенно зовет мою маму - Наталью Викторовну, - он в ней души не чаял. Даже сам курировал мою беременность, что было немного странно. Мне иногда казалось, будто он проводит свои опыты над моим животом… - Моя старушка осеклась, от приятных воспоминаний не осталось и следа, она с испугом и недоверчивостью взглянула на меня, но я хранила молчание – она говорила больше, чем обычно, и сама это понимала.
– Мы как-то раз сильно поссорились, и три года я прожила во Владивостоке. За эти годы он стал еще сильнее, интереснее, властолюбивей. Он стал-таки знаменитым врачом, практиковал хирургию. И одновременно с этим работал над неким проектом, - она вновь сделала паузу.
– Ты удивлена, почему я говорю тебе все это? – я кивнула, не сводя с нее внимательных глаз.
– Когда ты была на вечеринке Хэллоуина, звонила Таша, и мы с ней поговорили, - а это уже интересно, я наклонилась ближе к бабуле.
– Понимаешь, я не знала, когда можно заговорить об этом. Когда можно открыть некоторые двери и выпустить содержимое. Но в свете последних событий я поняла, что ты готова для… - бабуля сделала судорожный вдох, одновременно с речью убирая фотографии на свои места.
– Я тогда не ошиблась. Твой дед и вправду проводил опыты над Ташей, когда она еще была эмбрионом. Но ее изучение продолжалось каждый день, едва она родилась. К сожалению, я слишком поздно осознала, что наука стала для него не просто главнее семьи, она заняла все пространство и в его разуме, и в сердце, вытолкнув все прочие эмоции. Генетика заменила ему мать, жену, друзей. А родная дочь стала лишь очередным предметом для изучения.