Омут. Оборотная сторона доллара. Черные деньги
Шрифт:
— Для таких предположений имеется большой простор.
Но Аллан Бош был чувствительным человеком, и он мог нащупать интуитивно то направление, в котором шли мои мысли. Когда мы вышли из лифта, он попрощался и рванул прочь, как спринтер.
— Я не кончил говорить, Аллан.
— О, боюсь, я вам не многим помог. Я думал, у нас был шанс поговорить обо всем с матерью Педро.
— У нас был этот шанс. Она сказала даже больше того, на что я рассчитывал. Теперь я хочу поговорить вами.
Я позвал его в бар и ухитрился засадить внутри обитой кабины. Чтобы удрать, ему пришлось бы перелезть через меня.
Я заказал пару джина с тоником. Бош настаивал, что платить он будет сам за себя.
— О чем нам осталось еще говорить, — спросил он довольно мрачно.
— О любви и деньгах. О профессоре Таппинджере и его большой ошибке в Иллинойсе. Почему, по вашему мнению, он продолжает платить за нее в течение уже двенадцати лет?
— Не имею представления.
— Он ее не повторит?
— Я не совсем понимаю, что вы конкретно имеете в виду? — Бош почесал свой затылок. — Тапс счастлив в браке. У него трое детей.
— Дети не всегда являются сдерживающим элементом. Фактически я знаю мужчин, которые обращались против своих собственных детей, потому что дети напоминали им, что они сами уже не молоды. Что касается женитьбы Таппинджера, их брак с Бесс на грани краха. Бесс в отчаянии.
— Глупости. Бесс — чудесная женщина.
— Я думаю, не нашел ли он себе другую чудесную среди своих студенток?
— Конечно нет. Он не путается со студентками.
— Однажды это было, вы рассказывали мне.
— Мне не следовало бы вам об этом рассказывать.
— Ошибки имеют тенденцию повторяться. У меня был богатый опыт в общении с мужчинами и женщинами, которые не хотели становиться взрослыми и не могли даже вынести мысли о том, что стареют. Они все время пытаются обновиться, путем подыскивания все более молодых партнеров для себя.
Лицо молодого человека сморщилось в гадливой гримасе.
— Все может быть. Но к Тапсу это не имеет никакого отношения. Откровенно говоря, я нахожу тему нашего разговора слегка непорядочной.
— Для меня она тоже неприятна. Мне нравится Таппинджер, и он отнесся ко мне хорошо. Но часто приходится сталкиваться с неприятными фактами, которые затрагивают людей, которые нам нравятся.
— Вы не говорите о фактах. Вы просто размышляете о том, что случилось двенадцать лет назад.
— Вы уверены, что это не продолжается? Семь лет назад, вы сказали мне, Таппинджер привел девушку-новичка сюда посмотреть пьесу. Были еще студентки в той группе?
— Кажется, не было.
— Это нормальное явление, когда профессор привозит студентку-новичка за шестьдесят или семьдесят миль посмотреть пьесу?
— А почему бы и нет? Я не знаю. Во всяком случае, Бесс была с ними.
— Почему вы мне раньше об этом не сказали?
— Я не придал такого значения этому случаю, — сказал он с некоторой долей иронии. — Профессор Таппинджер не является сексуальным психопатом, вы это знаете. Он не требует двадцатичетырехчасового спецнаблюдения.
— Надеюсь, не требует. Вы говорите, что беседовали с девушкой. Она что-нибудь говорила о Таппинджере?
— Не помню, это было давно.
— Вы их видели вместе?
— Да. Все трое пришли ко мне на обед, и потом мы отправились на спектакль.
— Как девушка и Таппинджер вели себя друг с другом?
— Мне показалось, что они нравятся друг другу. — На мгновение его лицо изменилось, он что-то вспомнил, и затем приняло обычное выражение. Он привстал со стула. — Слушайте, я не знаю, что вы подозреваете.
— Нет, вы, безусловно, знаете что. Они вели себя как любовники?
Бош отвечал медленно и осторожно:
— Я не вполне понимаю смысла этого вопроса, мистер Арчер. И я не вижу, какую они имеют связь с нынешними событиями. В конце концов, мы разговариваем о событиях семилетней давности.
— За эти семь лет произошло три убийства, и все как-то связаны с Джинни Фэблон. Ее отец, мать и муж были убиты.
— Боже праведный, вы не обвиняете Тапса?
— Слишком рано об этом говорить. Но вы можете быть уверены, эти вопросы имеют связь. Были они любовниками?
— Бесс, кажется, думала так. Мне казалось, она придумывала это тогда. Получается, что, может быть, не придумывала.
— Скажите мне, что произошло?
— Нельзя сказать, что многое. Она встала и вышла в середине пьесы. Мы все сидели вместе. Бесс была между мной и Тапсом, а девушка с другой стороны от него. Бесс внезапно вскочила и в смятении выскочила в темноте. Я последовал за ней. Я подумал, что она почувствовала себя плохо. Она действительно не стала вместе с нами обедать на стоянке. Но это было больше моральное недомогание, нежели физическое. Она вылила кучу жалоб на Тапса и девушку Фэблон и говорила, как она портит его…
— Она портила его?
— Так считала Бесс. Это одна из причин, что я не воспринимал ее слова серьезно. Она была, очевидно, беременна в то время, а вы знаете, как бывают женщины ревнивы, когда находятся в таком состоянии. Но, возможно, был и другой смысл в том, что она сказала. В конце концов, Тапс влюбился в Бесс, когда та была не старше, чем девушка.
Бош внезапно покраснел, как от удушья.
— Я чувствую себя как Иуда, рассказывая вам все это.
— А что это значит для Таппинджера?