Он вам не демон
Шрифт:
— Ты чо, сучёныш, решил нас кинуть? — сразу наехал Серый. — Хоть бы предупредил заранее, что откинулся! А то у меня планы были. На вечер. Может быть.
— И всё равно простава с тебя. Не меньше литра. Каждому! — подхватил второй. Так и не узнал, как его зовут.
— А теперь давай по-русски! Что случилось то? — спросил я у Серого.
— О. А ты не в курсе, да? Тогда значит просто накосячил где-то. Петров сказал, что ты с сегодняшнего дня здесь не работаешь и заставил нас вечерами выходить.
— Это вопиющее нарушение трудового кодекса, — ткнул
— Но-но! — быстро среагировал Серый, и отвесил напарнику звонкий подзатыльник. — Я те щас пожалуюсь!
Петров, это начальник станции. И тот самый друг деда, который поддержал мать после смерти её родителей. Интересно, какая вожжа ему попала… Хотя я одну такую, кажется, знаю. И ведь тут ничего не попишешь, я сам её сломал! Но поговорить с ней всё равно нужно.
— Ма-ам! Нужно поговорить! — начинаю прямо с порога, когда добираюсь до дома.
— Я готова, Господин! — появляется из своей комнаты мама, с большим чёрным мусорным пакетом в руках. С полным пакетом.
— Мам, прекрати! Ты можешь говорить нормально? Без всяких этих «Господинов» и на ты, как раньше.
— Как мне тогда к тебе обращаться?
— Ну-у… Как раньше!
— Раньше я никак не обращалась.
Я задумался. А ведь действительно! Пока живы были дед с бабкой, мы с ней общались редко, и я даже не помню как. А потом нас осталось всего двое, и стало хватать «ты».
— Да как хочешь, так и обращайся!
— Любимый? — спрашивает она с придыханием.
— Нет!
— Дорогой? — звучит как-то с хрипотцой.
— Нет!
— Сладкий?
— Не нада!
— Малыш?
— Ну ма-ам!
Это явно её забавляет, а главное не имеет смысла. У меня, видимо, просто тот возраст, когда любое ласковое обращение матери вызывает протест. И она на этом играет. Ещё бы зайкой назвала!
— Зайка?
— Р-р-р!
— Мой тигр?
— Вообще-то у меня имя есть!
— Тогда так, Алексей. Быстро собирай свои вещи! Мусорные мешки лежат на кухне! — Сказала она и удалилась в свою комнату.
Обиделась что ли?
— Мам, ну ты чего, обиделась что ли? — захожу я за ней в комнату и тут же выхожу, так как мать уже успела раздеться.
— Нет, я просто переодеваюсь. И можешь зайти, я не против.
— Ну ма-ам!
— Собирай вещи быстрее, уже много времени, а через полчаса приедет машина! — появляется она в коридоре в новом прикиде.
И я вновь не знаю, что на это сказать.
Видимо так должна выглядеть девушка-маляр, по мнению какого-нибудь Юдашкина.
Ассортимент глянцевых журналов, которые никогда не возьмут её на обложку, только что существенно расширился.
Ну ладно. Вещи я, конечно, соберу, только вот зачем? И какая машина?
— Какая машина то?
— Не знаю, какой-то большой микроавтобус.
Ничего не понял! Но кормить тролля не буду. Лучше и правда соберу вещи.
Вещей я насобирал пять мешков. Три из них — книги и старые журналы, что мне удалось унести из дедовой библиотеки. Выставив мешки в маленькую прихожую, к остальным, я отправляюсь на кухню. Кухня тоже пережила зачистку. Но выборочную. Например, моя любимая эмалированная миска пропала, а электрическая плитка и стопка старых исколотых тарелок остались на столе.
— Да мне не сложно! Что же вы будете таскать мешки? — доносится из коридора низкий мужской голос. Кажется, впервые за всё время, что мы тут живём, мама привела домой мужика. И я должен с этим разобраться!
Сжав кулаки, выхожу в прихожую. Там некто в оранжевом комбинезоне пытается зацепить сразу четыре мешка. Увидев меня, он смущается и выходит наружу с тем, что успевает схватить.
— Я подожду в машине, там нужно ещё… ну это! — говорит он матери, с которой, из-за своих габаритов, с трудом расходится на лестничной площадке. Мама проходит мимо меня на кухню, а я беру два тяжёлых мешка с книгами и аккуратно, чтобы не порвать, несу на улицу.
Возле двери стоит новенький белый Форд Транзит с логотипом РЖД и надписью «Лаборатория». Через открытую заднюю дверь виден салон, задняя часть которого грузовая, только с откидными столиками вдоль бортов, а спереди находится ряд сидений. Пять чёрных мешков уже стоят в грузовой части, и я дополняю их ряд своими двумя.
Погрузка моими силами заняла минут десять, после чего мама заперла на замок дверь квартиры, которая служила нашим пристанищем последние десять лет, а выйдя на улицу выкинула ключ в кусты.
Что-то такое я начал подозревать, когда Форд, в котором мы сидели, въехал в знакомую арку дома, где живёт Клара. Когда автобус встал, почти упёршись бампером в мусорку, возле которой я наблюдал Прадо Чернова в эти выходные, подозрения окрепли.
Когда сопровождаемая мной с пакетами мама открыла дверь квартиры на втором этаже, подозрения переросли в железобетонную уверенность! Это же квартира деда! Правда с тех пор здесь всё сильно поменялось.
Новые хозяева сделали перепланировку, в популярном в прошлом нью-рашн стиле: объединили кухню и прилегающую комнату, разграничив зоны барной стойкой. Большая угловая комната была разделена на две, одна из которых расширена за счёт лоджии. Дедова библиотека, к моему огромному сожалению, лишилась печатных изданий и была превращена в кабинет со стоящим посередине массивным столом.
Но хватит разглядывать, неудобно заставлять человека ждать.
Я быстро выгружаю все мешки на скамейки возле подъезда и жду маму. Она протягивает деньги водителю, но тот не берёт, лепеча что-то про то, что ему было не сложно, и как он может взять деньги с такой прекрасной девушки.
— Вы меня очень обяжете, если просто возьмёте сей скромный гонорар и не будете сыпать банальностями! — не выдерживает наконец она и насильно заворачивает деньги в его ладонь. — Всего вам хорошего!
Уж послала, так послала! Водитель автобуса ещё пытался переварить её фразу, когда мама подхватила со скамейки пакет и была такова. Я осмотрел двор на предмет подозрительных лиц с наклонностями к стяжательству и не обнаружив таковых, пошёл с мешками вслед за ней.