Она была такая хорошая
Шрифт:
Если бы только они сказали: „Нет. Нет, Люси, не смей этого делать. Все. Мы запрещаем тебе. Кончено“. Но, как видно, ни у кого из них не хватало ни твердости, пи упорства, чтобы противодействовать ей. Она давно восстала против них, эта борьба длилась всю ее юность, и она победила. Теперь с этим покончено. Она может делать все, что только захочет, — даже выйти замуж за человека, которого в душе презирает.
Когда в понедельник вечером Рой вернулся в Форт Кин и зажег свет
— Ты что это здесь делаешь? — вскрикнул он, роняя чемодан. — И занавески не задернуты!
— Что ж, задёрни их, Рой.
Он мигом опустил занавески.
— Как ты сюда попала?
— Как обычно, Рой. На всех четырех через подоконник.
— А она дома?
— Кто?
— Хозяйка! — прошептал он и тут же выскользнул в холл.
Она слышала, как он насвистывает, поднимаясь в ванную: „Твой, вздох как песня, а голос — скрипка, и это волшебство…“ Потом в туалете наверху зашумела вода, и Рой снова проскользнул в комнату.
— Ее нет, — сообщил он, прикрывая дверь. — Но, пожалуй, все же лучше выключить свет.
— Чтобы не смотреть мне в глаза?
— Чтобы она нас не накрыла, когда вернется. Она вот-вот придет. Так что стряслось?
Она поднялась со стула и обхватила руками живот.
— Угадай!
— Тсс-с-с…
— Ее же нет.
— Но она сейчас придет. Мы всегда выключали свет, Люси.
— Я хочу говорить с тобой и смотреть тебе в глаза. Не по телефону, Рой, когда ты можешь…
— Ладно… Но ты уж извини, а свет все-таки придется выключить. Так что давай-ка.
— Но мы поженимся или нет? Скажи, я ведь должна знать, что делать дальше, к кому идти и что вообще…
— Ну ладно, в конце-то концов ты, может, разрешишь мне хотя бы снять пиджак?
— Рой, да или нет?
— Слушай, ну как я могу сказать „да“ или „нет“, когда тут так просто не ответишь.
— Нет, на такие вопросы именно так и отвечают.
— Может, поговорим поспокойнее? Я ведь два часа просидел за рулем.
Когда он стал вешать пиджак в шкаф, она подошла сзади и дотянулась на цыпочках до его уха, которое было почти на фут выше ее:
— Да или нет, Рой?
Он отшатнулся.
— Во-первых, сейчас я выключу свет. Осторожность не помешает. Когда я снимал эту комнату, то уговаривался не приводить сюда девушек.
— Ну, меня-то ты водил. И не раз.
— Она ведь не знает. Ох, черт побери. Ладно, тушим, — и не слушая больше возражений, он выключил свет.
— Наконец-то ты не видишь меня, Рой. Теперь расскажи, как ты провел праздники, пока я сидела здесь в пустом общежитии одна-одинешенька целых два дня?
—
— Ничего, я постою.
— В темноте?
— Да.
— Тсс…
— Ну, я слушаю, — сказала она.
— Дай мне сесть как следует… Ну вот, порядок.
— Так что?
— Мне удалось их уговорить, но не совсем.
— Дальше.
— Да ты сядешь в конце концов или нет?
— Не все ли равно? Ты ведь меня так и так не видишь.
— Очень даже вижу, как ты висишь надо мной. Ну сядь же. Пожалуйста.
Она прождала его почти час. И ей больше всего хотелось не сидеть тут, а лечь спать. Люси опустилась на край постели и закрыла глаза. „Пойти к мистеру Валерио“. „Скрыться, сбежать“. Какой в этом смысл? Единственный человек, которого она хотела бы сейчас видеть, — отец Дамрош. Но что он может сделать? Ничего — и в этом вся его беда. Помощи от него столько же, как от святой Терезы или Иисуса Христа. А на вид он такой сильный, и всегда так внимательно выслушает, и говорит такие прекрасные слова… Но ей не слова нужны. А дела.
— Во-вторых, — говорил Рой, — не думай, что мне это так легко далось. Это был сущий ад.
— Это почему же?
— Да потому, что пришлось делать вид, будто ты не беременна, хотя все они только и делали, что приставали с вопросами — с чего да с чего.
— И ты сказал?
— Нет.
— Точно?
— Да! Тсс-с!
— Ты сам кричишь.
— Из-за тебя.
— Нет, ты кричишь, потому что ты заврался, Рой.
— Я не сказал им, Люси. Ну что ты на меня взъелась? В самом деле, я просто удивляюсь, почему я им не сказал. Почему нельзя открыть правду? Ведь мы все равно поженимся.
— Поженимся?
— Ну я хочу сказать — смогли бы пожениться, если б я им сказал…
— Ты хочешь сказать, что, раз ты им не сказал, мы не поженимся?
— В том-то и вся штука. Вот что путает все карты. То есть я хочу сказать, они приводят столько доводов, почему нам надо подождать хотя бы до июня.
— Ну?
— Ну, и это серьезные доводы. Мне кажется, против серьезных доводов трудно возражать, только и всего.
— И поэтому ты согласился ждать?
— Я сказал, что подумаю.
— Но разве мы можем ждать?
— Слушай, надо мне было выбраться из дому или нет? Я и так пропустил целый день.
— С машиной ты мог бы в любой момент…
— Но не мог же я уехать в разгар скандала! Ты ничего не понимаешь!
— Отчего же? Почему не мог?