Она принадлежит ему. Книга 1

Ройс Мэри

С каждой секундой меня все больше и больше душили нависающие над головой тени. Они жаждали утащить меня в могилу следом за Мэлл. Я слышал их голоса. Много голосов. Но я не был человеком, которого бы напугала темнота. Я владел ей в совершенстве. Ведь рядом была Мэл, баланс, удерживающий меня на границе добра и зла. Разума и безумия. Ей с легкостью удавалось возвращать меня из лап собственного монстра, рядом с ней он был послушным псом. Вот только когда пес теряет хозяина, он пытается вырваться из замкнутого пространства. И он вырвался в тот же день.

Как только я переступил порог ее родительского дома и обнаружил вместо траурной тишины музыку и звон бокалов, то с трудом подавил желание достать автомат и перестрелять всех, кого встретил внутри. Передавить голыми руками горло хозяина этого дома. Помню как сейчас, какой силы ярость вспорола каждый связующий нерв в моем теле, пес сорвался вновь, но посадить его на цепь больше было некому, по крайней мере, я так думал. Пока среди этого пира во время чумы не увидел ее. Живую Мелоди.

Только это была не она. А ее сестра. Филиция. Дурное предчувствие, что с этого момента ничего не будет как прежде, ослепило меня так же, как и яркий свет софитов, среди которого я уже с трудом мог различать белоснежные улыбки гостей.

Двойник моей жены, или как еще я мог назвать девушку, похожую на Мэл до мозга костей, в идеальном красном платье и выкрашенными в цвет ему ногтями и губами, стоял возле башни из бокалов с шампанским.

Это был день ее совершеннолетия.

Я замер, как и воющее в груди сердце, пока наблюдал с рапирающим жжением под кожей, как изящно тонкие пальцы перебирают элегантную ножку бокала. Она такая же. От манер и лебединой шеи до непослушного локона, небрежно выбившегося из светлой копны волос. Древнегреческая богиня с идеальной золотой кожей. Большие глаза, вздернутый нос и точеные скулы. Даже губы с выемком под нижней были точь-в-точь, как у Мэл. Филиция была ее точной копией.

За исключением двух моментов, которые в тот день я упустил. И упускал много лет, вплоть до последних событий.

Соболиные брови, которые так прекрасно изгибались, когда их хозяйка в гневе, и глаза необычного голубого цвета, напоминающие ароматный кюрасао с насыщенным апельсиновым вкусом.

Ее губы тоже оказались такими на вкус. И я не смог вытравить его после вчерашнего – ни обжигающим виски, ни крепкой чашкой кофе.

В тот день я ушел, так и не поговорив с Анджело, но вернулся через неделю с требованием отдать мне его младшую дочь. Я думал, что забрал себе Филицию, чтобы вернуть свою Мэл к жизни, но это было не совсем правдой. Было кое-что еще, что толкнуло меня на этот шаг.

Делаю еще один глоток виски и перекатываю жидкость во рту, наслаждаясь расползающимся огнем, который сжег всплывшие туманом воспоминания.

Сегодня я отменил три важные встречи.

В последние дни от выходок Филиции у меня все чаще и чаще появляется желание перекинуть ее через колено и хорошенько отшлепать.

Она все чаще и чаще доказывает мне, что они совершенно разные со своей сестрой. И это правда. Филиция оказалось другой: от собственнических взглядов в мою сторону до тайных покуриваний в саду.

Такое ощущение, что и внешность перестала быть идентичной двойнику погибшей жены. И это определенно мне не подходило.

Не осознавая того, эта девушка бросала мне вызов. Нарушала мою личную зону комфорта.

Но сегодня это было осознанно.

Кажется, увидев утром ее в том самом блядском платье, я даже услышал у себя в голове звуки череды шлепков. Это была моя ладонь, разбивающаяся об ее ягодицы. Фантазия настолько ярко предстала перед моими глазами, что в штанах запульсировало. Однако не думаю, что для нее это будет наказанием. И еще. Я по-прежнему не уверен, что смогу дать Филиции то, что она просила.

Мне не следовало нарушать границу, которую я много лет соблюдаю. Соблюдал. До определенного момента.

Я знал, что не стоило, но игнорировать Филицию становилось сложнее.

Она из раза в раз, зная, какой я, бесстрашно разбивалась о скалы моего безразличия в отчаянных попытках разрушить их. Правда, ей нужно отдать должное, ведь небольшую трещину эта девушка все-таки создала в моей броне.

Она, как гребаная амазонка, с каждым годом становилась все более дикой. Настойчивой. Воинственной. Настолько, что недавно Фэл наконец заявила о своих желаниях, прокричала об этом прямо мне в лицо, потребовала то, что я задолжал ей еще в нашу первую брачную ночь. И я совру, если скажу, что не пытался, но с ней у меня не было шансов.

Вот только голубоглазая воительница не отступала, рвалась в самый шторм моей темноты. Я еще никогда не встречал такой упрямой женщины. И даже не понял, в какой момент ей все же удалось перетянуть тени, окружающие меня много лет, на свою сторону. В моем кабинете. В ванной.

Тогда ей вообще не стоило приближаться ко мне. Это могло плохо кончиться для нас обоих, если бы я не обуздал демона внутри.

В тот день мне особо требовалось выпустить свою темную сущность, потому что я только что наказал последнего виновного в гибели Мелоди. И я не мог ничего поделать с тем, что моя темнота нуждается в ее живой сестре. Я ненавидел себя за это. И за то, что сам позволил ей подобраться так близко.

Я всегда следую привычкам, контролю и правилам, которые выполняются беспрекословно и позволяют мне избегать ошибок. Никто не застает меня врасплох. Никто не вырывает из темноты. Никто не вмешивается в ход моей игры. По крайней мере, не на моей шахматной доске.

Но сегодня я получил вызов оттуда, откуда ждал меньше всего. Сегодня одна голубоглазая воительница объявила мне войну. Конечно же я не доставил удовольствия своему противнику увидеть, что ему все-таки удалось застать меня врасплох.

Но она определенно это сделала.

И у меня предчувствие, что сделает это снова. Мой маленький мотылек расправил крылья. Но ему не стоило этого делать вблизи огня.

Вспоминая ее слова, которые она, наверное, планировала использовать, как лезвие за обеденным столом, не могу сдержать тихой усмешки.

Филиция объявила, что хочет развод.

Глупое наивное создание.

Она останется моей не только потому, что напоминает мне о Мэл. Дело даже не в том, что нас связывает брак и мое обещание.