Она того стоит
Шрифт:
Первую неделю я читал книгу по истории для подготовки к экзамену. Как-то во время этого занятия ко мне подсела девочка, которую я раньше заприметил.
– Привет, – без лишних эмоций сказал я.
– Привет. Ты все время с этой книгой. Не надоело?
– Трудно концентрироваться. Иногда перестаю понимать, в каком столетии нахожусь. – Я показал ей обложку, улыбнувшись.
– А ты в каком классе учишься?
– В одиннадцатом. А ты?
– Не скажу.
Ее позвала подруга, и я заметил:
– У тебя красивое имя.
– А тебя как зовут?
– Возвращайся и отвечу.
Аня сделала дразнящее выражение лица и улыбнулась напоследок.
Меня пригласили в кабинет к врачу. Это была привлекательная женщина лет тридцати. Я засматривался на нее, когда она опускала голову, заполняя документы. Пышное каре в эти моменты закрывало ей глаза. Мне приходилось выполнять много тестов подряд, чтобы скорее вернуться в школу. Она спрашивала, страдаю ли я от мысли, что с пропущенными уроками теряю привычный образ жизни. Я честно ответил, что боюсь лишь потерять медаль, к которой шел два с половиной года. Она дала мне задание нарисовать слона. Я не имел больших способностей к рисованию, поэтому вписал по центру средних размеров слона с поднятым хоботом. Нарисовал ему большие уши, как у Дамбо. Она спросила, почему они такие. Я ответил: «Так оригинальнее». Не знаю, какой вывод она сделала. Самый раздражающий тест был на слуховую память. Требовалось двадцать произнесенных слов воспроизвести сначала в обычном, а потом в обратном порядке. У меня хорошо развита зрительная память, а на слух мне трудно выполнять задание. Потом я должен был закрыть глаза и описать окружавшую меня обстановку. Я самонадеянно начал флиртовать с доктором. В первую очередь сказал, что запомнил красивую девушку в белом халате с невероятными карими глазами. Сам в итоге покраснел от этих слов. Еще был тест на правильное построение событий на картинках. Сначала их было три, потом четыре и в завершение шесть. Из последних я составил странную версию событий, потому что не мог понять суть. Она обратила внимание на пару деталей, связанных с зеркалами. Тогда я догадался, в чем ошибся. От большой нагрузки внимательность стала снижаться. Однако в школе я никогда не уставал. Один раз не спал всю ночь, а затем пошел на занятия. Все из-за того, что О. Ю. дал мне книгу Эдварда Радзинского про Сталина. В течение двух недель я прочитал лишь треть. Когда историк сказал, что ее надо срочно вернуть, мне ничего не оставалось, как читать без остановки до самого конца. С восьми часов вечера до завтрака я был прикован к книге, а потом отправился в школу на шесть уроков. На последнем у меня появились яркие мушки в глазах. Я уже ничего не соображал. Думал, лишь бы меня не вызвали к доске. Придя домой, я сразу же отключился. Через час кто-то начал громко стучать в дверь. Я еще находился в сонном бреду. Мне причудилось, что пришел Берия с расстрельной группой. Я стоял у входной двери и рассуждал, стану ли «врагом народа», если не открою. А потом пришел в себя, увидев V. и Green.
На вторую неделю моего пребывания в стационаре мне стало очевидно, что я здесь теряю впустую много времени. Мне хотелось чем-то себя занять – например, устроить состязание. К вечеру Павел написал очередную прозу, а я – стих.
Раздались громкие аплодисменты. Я не мог представить, что, декламируя стихи с койки в палате психбольницы, буду утопать в рукоплесканиях пациентов. Сама мысль об этом казалась безумной. С завистью хлопал и тот, кто начал литературные вечера. Он больше никогда не читал нам.
С Аней мы все чаще проводили время вместе. Оказалось, ей лишь летом исполнится пятнадцать. Однако внимание мальчиков постарше ей очень нравилось. Как-то я сидел на скамье с соседями по палате, а она решила лечь на нас. Мне досталась ее соблазнительная попа. Я передавал ей стихи через подругу. Первое послание было таким:
Мой интерес к Ане совсем не понравился парню из соседней палаты. До моего прихода в стационар она общалась с ним каждый день. Как-то он со своими друзьями пришел ко мне в палату выяснить отношения. Начал швырять мой учебник истории. В первый раз я не стал поддаваться на провокацию – вышел из палаты, будто мне безразлично. Однако во второй раз, когда они скинули мою постель на пол, такие нападки уже нельзя было игнорировать. Я запрыгнул на пустую кровать, чтобы занять положение выше их, и стал громко крыть их матом. Они испугались. Сказали, что я полный псих, и ушли. Больше они не лезли ко мне. Я мог без опасений общаться с Аней.
Она страдала селфхармом: каждый год наносила себе травмы и отправлялась сюда. Кожа на ее ладонях всегда была в царапинах. Она показала мне шрамы на запястьях, на внутренней стороне бедер – куча синяков. Меня это не напугало. Я влюбился.
Еще месяц назад я чувствовал себя совсем неинтересным для женского пола. У меня долгое время была мечта: я делаю домашнее задание, а тут ко мне в дверь стучит девушка и предлагает пойти в постель. Я думал, всем одинаково хочется ласки.
Помню, однажды – это было в феврале – передо мной открылись слегка оголенные плечи Галины, сидящей на первой парте. Она так и не превратилась из гадкого утенка в лебедя. Я подумал, она может согласиться на близость. После шестого класса у нее не было отношений (если принимать в расчет те наши встречи). Испытывая жуткий дискомфорт, я приобрел в аптеке презервативы. Водку покупать было проще. Я отправился к Гале. Стоя на лестничном пролете перед ее квартирой, я ждал: на ступеньке сидела черная кошка, и мне не хотелось, чтобы она перебегала мне дорогу. Все это время я собирался с духом. Тогда я понял, что моя мечта о внезапной гостье не может осуществиться, если я сам боюсь сделать это. Черная кошка устала ждать, пока я решусь, – ушла по краю ступенек вниз. Я глубоко вдохнул и постучал в дверь.
– Привет, – удивленно сказала она.
– Можно войти?
– В чем дело?
– Ты одна?
– Одна. А что случилось?
– Можно пройти в комнату?
Мы сели на диван. Я повернулся к ней и взял за руку.
– Я подумал, что мы уже давно друг друга знаем. Уже скоро разъедемся после выпускного. У тебя нет парня. Я тоже один. Предлагаю стать тайными любовниками.
Ее лицо вытянулось от изумления, она резко выдернула руку.
– Извини, но нет. Тебе лучше уйти, – решительно сказала она.
Галина указала на дверь. Я попросил сохранить этот разговор в тайне. Мне казалось, завтра об этом нелепом инциденте будет знать вся школа.
Вернувшись домой, я свернулся на кровати эмбрионом и уставился в телевизор. Шел боевик с Брюсом Уиллисом «Герой-одиночка». Сюжет мне был безразличен, но не покидала мысль, что я тот еще герой, оставшийся одиночкой.
И после такого разве мог я упустить симпатичную, хоть и психически нестабильную девочку? Даже заведующий отделением, часто видя нас вместе в коридоре, обращал внимание, что давно не замечал учебника в моих руках. За день до отъезда Ани я написал ей последний стих.
Утром после завтрака мне и Павлу поручили вынести биксы из отделения для взрослых. Зелибобы с нами не было. У него случился нервный срыв из-за того, что не приехала бабушка. Его положили в одиночную палату, из которой он выглядывал в круглое окошко, как из иллюминатора.