ОНАГР
Шрифт:
Шуба сшита удивительно.
– Застегни-ка, Васька, ее на все пуговицы да надень шапку.
Петр Александрыч обошел кругом кучера.
– Славно!..
"Какой бы только кушак выбрать? (его взяло раздумье) парчовый ли с цветами или просто глазетовый золотой?"
– А кушаки, любезный, какие моднее?
– спросил он у портного в нерешительности.
– Это уж, батюшка, все самые княжеские, самые последние. Какой вам приглянется; по-нашему, все единственно, что тот, что другой.
– Ну, я возьму
Портной подал счет барину и начал повязывать кучеру кушак.
Барин, не смотря, бросил счет на стол и подумал: "Блесну же я теперь перед
Катериной Ивановной! Пущу же я ей пыль в глаза! Кучера не у многих и аристократов так одеты".
– Васька, смотри же, беречь платье. Я сейчас поеду: поди поскорей, заложи, да все новое и сбрую новую…
Кучер ушел.
– А касательно счетца-то-с?
– заметил портной.
– Да! да!
Петр Александрыч взял счет со стола и начал его внимательно рассматривать.
– Двести девяносто пять рублей?
– Точно так-с.
– Хорошо, любезный, хорошо…
– Сейчас пожалуете?
– Нет… то есть… не сейчас… у меня, вот видишь ли, и есть деньги, но один приятель взял до вечера. Завтра пришлю… на днях непременно.
"Охотничий кафтан!" - подумал Петр Александрыч, садясь в сани с сияющим лицом.
У тротуара на Английской набережной он вышел, а саням приказал ехать за ним, не отставая.
Прогуливаясь, он беспрестанно оглядывался назад.
– Васька, держись прямее! у тебя какая-то странная посадка.
Кучер выпрямился.
– Послушай, братец, спусти кушак немного пониже…
Навстречу Онагру попался Дмитрий Васильич.
Дмитрий Васильич шел с Владимиром Матвеичем Завьяловым, с тем самым, который известен был в некоторых средних кружках петербургского общества под именем прекрасного человека. Они с жаром о чем-то рассуждали.
– Мое почтение, Дмитрий Васильич!
– сказал Онагр.
– А! что вы, гуляете?
– Гуляю-с.
– Это не ваш ли такой блестящий кучер?
– Мой-с.
– Мотаете, молодой человек, мотаете! А маменька жалуется на неурожаи… До свиданья!
Петр Александрыч поморщился.
"Что ему за дело, мотаю я или нет? Однако кучера-то он не мог не заметить: видно, эффектно одет. Не съездить ли мне к Катерине Ивановне? теперь, верно, у нее никого нет.
Поеду!.."
В дверях будуара Катерины Ивановны он встретился с господином очень высокого роста, плечистым, худощавым, но крепкого сложения, с лицом смуглым и с черными усами.
На этом господине был темный сюртук, застегнутый на все пуговицы, крепкий, волосяной галстук и казацкие широкие шаровары.
Этот господин посмотрел на Онагра, подернул бровями и расправил ус.
Онагр с чувством
"Что это за человек?
– подумал он, - я его встречаю в третий раз у Катерины
Ивановны; как можно принимать таких?"
В будуаре г-жи Бобыниной царствовал полусвет. Цветные стекла вполовину закрывали окна; между окон стояла массивная горка с амурами, огонек тлелся в камине.
Она в широком пеньюаре сидела на штофном диване, в одном из тех грациозных положений, о которых так хорошо рассказывают русские светские повествователи.
Она одна!
Медленно, неохотно приподнялась она от эластической спинки дивана, увидев
Онагра…
– Pardon!
– сказала она молодому человеку, прикоснувшись двумя пальчиками к пеньюару, - что я так принимаю вас; я не совсем здорова, но для коротких знакомых можно позволить себе, я думаю, эту небольшую вольность.
Онагр поправил свою голубую жилетку и подумал: "Браво! да она, кажется, очень неравнодушна ко мне!"
Он отвечал:
– Помилуйте, мне гораздо приятнее, что вы… только не обеспокоил ли я вас?.. Сейчас на Английской набережной видел Дмитрия Васильича…
– Право?
– А как ветрено сегодня, вы не можете себе представить, - такой резкий ветер с моря.
– Неужели?
– Вот у вас очень тепло: бесподобное изобретение камин. Не будете ли вы в середу у
Калпинской?.. Там иногда бывает приятно.
– В середу… что у нас сегодня?
– Суббота.
– Да, я непременно у нее буду…
"Как бы придраться, чтоб поговорить о любви?" - подумал Онагр, перевертывая шляпу.
– Ваш будуар, - начал он, осматривая потолок и стены, - убран с большим вкусом; это маленький храм… Из него выйти не хочется…
Онагр пристально посмотрел на свою богиню.
– И этот полусвет, - продолжал он, - так располагает к мечтаниям, к лю…
– Господин Иконин, - сказал слуга.
"Черт возьми!
– подумал Онагр, - я только было расходился, чудесные фразы пришли в голову, а тут кого-то нелегкое принесло, как нарочно".
– Проси, - сказала Катерина Ивановна слуге, накидывая на себя шаль и поправляя волосы.
– Кто это такой Иконин?
– Один отличный старичок, добродетельной жизни, немножко странный, впрочем, он имеет важное место на службе.
В комнате показался человек небольшого роста, пожилой, с коротко подстриженными волосами, с большими карими глазами и с огромным ртом, в вицмундире с пуфами на рукавах. Он молча подошел к ручке Катерины Ивановны, потом голова его покачнулась на неподвижном туловище, как у автомата; потом рот его раздвинулся до ушей, а веки захлопали - то была улыбка.