Они были не одни
Шрифт:
Когда они кончили работу, солнце уже садилось за вершиной Сухой горы. Гьика слез с громадной кучи листьев и внимательно осмотрел ее со всех сторон. Она походила на хороший стог сена. Но Гьика все же остался недоволен: хранилища, устроенные им в других местах, получились лучше.
— Вы с отцом идите домой, а мне нужно нагрузить осла хворостом, — сказал им Гьика и отправился дальше.
Вскоре он подошел к пастушескому стану, где Бойко пас стада Шумара и еще нескольких крестьян.
Гьика отвел Бойко в сторону и долго говорил с ним о предстоящей перевозке
Затем Гьика топором выкорчевал несколько пней, нагрузил их на осла и пустился в обратный путь. На душе у него было мрачно. Когда он добрался до села, уже стемнело. Приблизившись к башне бея, он увидел, что окна одной из нижних комнат освещены. Оставив осла с поклажей в стороне, он осторожно подкрался к окну и заглянул внутрь. Он увидел, как пятеро крестьян ссыпали в мешки зерно, в то время как Леший, Яшар и Рако Ферра с безменами в руках взвешивали мешки. Вдоль стены стояло около сорока мешков, полных зерна.
Все так же осторожно, на цыпочках, Гьика отошел от окна и отправился со своим ослом домой.
Кьяхи хорошо придумали: уже с вечера наполнить зерном мешки, чтобы утром они были готовы для отправки. Но Лешему пришла на ум еще одна счастливая мысль:
— Что ты скажешь, Рако, если мы взвесим мешки? Ведь, разумеется, кому-нибудь из этих мошенников вздумается дорогой отсыпать себе зерно, а потом в Корче они будут уверять: «Сколько нам дали, столько мы и доставили!» Ведь это же отъявленные плуты!..
— Отлично придумано, Мустафа эфенди! Против безмена они уже ничего не смогут поделать! — одобрил его мысль Рако.
Вооружившись двумя безменами, они принялись за дело и закончили его уже глубокой ночью. Всего было наполнено и взвешено сто тридцать мешков: семьдесят с пшеницей, двадцать с рожью и сорок с ячменем. Вику и двадцать пять мешков ржи кьяхи еще до этого продали в Дритасе и в соседних селах для покрытия своих личных мелких расходов. На эти же расходы предназначались и оставленные ими в закромах пятнадцать мешков пшеницы и около пяти мешков ячменя. Вторую комнату, где тоже хранилась пшеница, они даже и не открывали: для этого зерна не хватило мешков.
— Ох, и устал же я! — простонал Леший, закончив работу. — Но ради Каплан-бея стоит потрудиться. Какой человек! Всегда примет тебя, угостит, разговаривает с тобой так ласково, так хорошо! Ей-богу, за него и жизнь отдать не жалко!
— Да, другого такого господина не сыщешь! — согласился с ним Яшар.
— Я его помню еще совсем мальчиком, когда он гостил здесь по целым неделям, — сказал Рако Ферра. — На всем свете нет человека лучше его!
Все трое перешли в соседнюю комнату, служившую для кьяхи спальней.
— Право слово, мы
— Смотри-ка, да ты ее почти всю выпил! — воскликнул Ферра, беря у него из рук бутылку. Поднес ее ко рту — и раки зажурчало у него в горле.
Яшар подошел к печке, открыл стоявший на ней противень и отрезал себе кусище пирога с начинкой.
— Масла маловато, но пирог свежий и вкусный! — проговорил он с набитым ртом. Затем подошел к Рако, взял у него бутылку — и не оторвать! Когда он наконец отнял бутылку ото рта, у него по бороде стекали капли раки, смешиваясь с крошками жирно намасленного пирога.
— Курочка немного остыла, но все равно вкусная, — заметил Леший, жуя куриную ножку. — Славно стряпает молодка Барули!
Пирог поставил Бойчо, — была его очередь. Курицу же дал Барули не в очередь, а в виде штрафа за то, что без позволения кьяхи срубил в лесу несколько стволов для постройки на зиму стойла.
Леший еще раз приложился к бутылке и пришел в веселое настроение. Правда, он здорово устал, но зато завтра отправится в Корчу! Когда бей увидит доставленный хлеб, он, можно в этом не сомневаться, обрадуется. Угостит великолепным обедом, напоит раки и даст баклавы[24] на закуску. А вечером, может быть, возьмет с собой в домик кормилицы… Хо-хо-хо!.. И, может быть, там ему посчастливится еще раз увидеть украдкой ту, которую он встретил несколько месяцев тому назад! Гибкую, как змейка, с белоснежным телом, видным сквозь тонкие покровы, с такой грудью… Ах, довольно, довольно мечтать!..
Мустафа облизнулся, съел вторую куриную ножку, снова приложился к бутылке. Завтра, да, завтра он увидит эту красавицу. Зажмурил глаза и, отдавшись сладкой истоме, растянулся на деревянной кровати…
Со скрипом приоткрылась дверь, и в ней показалась голова Шоро.
— Мы еще нужны зачем-нибудь или можем идти?
— Вон отсюда, разбойники! — заорал Леший, как бешеный вскакивая с кровати и бросаясь к двери.
— Мы дожидались только твоего распоряжения, — оправдывался Шоро, и пятеро крестьян, согнувшись, один за другим вышли из башни.
— Невежи! Скоты! Испортили мне настроение! — еще раз выругался Леший и снова приложился к бутылке. Он так рассвирепел, что готов был стукнуть Шоро противнем по голове, если бы этот хам вовремя не убрался.
Рако Ферра расстался с приятелями очень поздно, после того как они распили еще бутылочку раки, принесенную им в подарок от крестьян.
Кьяхи хорошенько заперли двери, задвинули железные засовы и, усталые, пьяные, легли спать.
А Гьика еще бодрствовал: все мучился угрызениями совести из-за того, что не выполнил свой долг. Когда он вечером вернулся домой, его встретила повеселевшая жена — маленькому стало лучше.