Они не люди. Книга первая
Шрифт:
Но не успел он об этом подумать, как лицо бабушки застыло.
— Бабушка?! — Аверин потянулся к ней.
И тут она резко закашлялась и схватилась за грудь. Всё ее тело затряслось, как в припадке, она начала заваливаться набок.
— Доктора! — рявкнул Аверин, подхватил бабушку на руки и перенес на кровать.
Пока он шел, ее вырвало.
Врач вбежал меньше чем через минуту.
— О, господи, — только и сумел проговорить он и, покосившись на рюмки, добавил:
— Я же просил госпожу… — Он бросился к кровати, ловким движением руки вытаскивая из-за красной китайской ширмы стойку с капельницей.
Аверин, чтобы
А в коридоре уже собралась вся семья. Старшая племянница, Любава, держала за руку пухлощекого светловолосого мальчишку, видимо, Мишу. Вера, вторая дочь брата, с любопытством высовывалась из-за двери гостиной. Сколько ей лет? Одиннадцать? Само собой, появились Василь с женой Марией. У обоих лица бледные и напуганные.
И Марина. Сестра-близнец Марии.
Марина почти не изменилась с их последней встречи. Зачесанные на ровный пробор волосы, скромно выглядывающие из-под кружевного чепчика, словно на дворе девятнадцатый век и она воспитанница Смольного института, платье под стать чепчику, из светло-зеленого шелка с ручной вышивкой. И глаза. Всё те же глаза, напоминавшие Аверину взгляд мертвой лягушки, которых он препарировал на занятиях в Академии. Когда-то давно восемнадцатилетний Гера заявил, что скорее женится на настоящей жабе, чем на этой девушке.
Она так и продолжала жить с его семьей. С другой стороны, а куда ей было деваться? Обратно в скит?
Аверин хорошо помнил тот день, когда в первый раз увидел обеих сестер. Бабушка привезла их в его отсутствие. Он приехал домой на каникулы, которые в Академии были мало того, что короткими, но и предшествовали экзаменам. По сути, это было время на подготовку, и Гера надеялся, что в поместье его никто не потревожит и он позанимается в тишине и покое.
Но его встретил совершенный счастливый Василь. С Марией. Они были неразлучны, и Гера был очень рад за брата, но тут же узнал, что и для него приготовлена еще одна точно такая же невеста. И ладно бы такая же… Василю досталась розовощекая кареглазая хохотушка, а ему бабушка сосватала бледную тень с манерами снулой рыбы. Разговаривала она, исключительно глядя в пол, и так тихо, что приходилось прислушиваться. Бабушка пояснила, что сестер взяли в скит, чтобы защитить от фамильяра. Все их близкие родственники умерли, и девочки остались одинокими сиротами. Однако у обеих были очень высокие показатели владения силой, поэтому бабушка решила, что они станут отличной партией для ее внуков.
А вот Гере эта идея с селекцией совершенно не пришлась по душе. Тем более, что «скромница» была настолько не в его вкусе, что даже от мысли о том, что к ней придется прикасаться, юноше делалось не по себе. В Академии молодые люди легко знакомились с чародейками с параллельного курса, и у Геры было много подруг. Но ни одна из них не вызывала такого чувства, как выбранная бабушкой невеста. Было в ней что–то отталкивающее и неественное.
Да и «скромницей» невеста тоже оказалась липовой. Не успел Гера озвучить ей свой первый, вполне вежливый, отказ, как той же ночью, когда он, устав от тренировок с еще совершенно не слушающейся его Плетью, с отбитыми до синяков ногами, наконец-то лег спать, девушка проникла к нему в спальню.
Вот тогда-то он и разглядел ее по-настоящему. И странно горящие жабьи глаза, и бледную в лунном свете и даже на вид холодную кожу. Больше всего она была похожа на утопленницу. Казалось, от нее даже
Он выпроводил ее, рыдающую, из комнаты и, не сдержавшись, сказал ту ужасную фразу про жабу. Позднее он принес извинения, а за грубость ему было стыдно по сей день. Но тогда, прямо утром, после тяжелого разговора с бабушкой, он вернулся в кампус. И больше на каникулы в поместье не приезжал.
Сейчас Марина выглядела вполне приличной, хотя и очень старомодной дамой, и уже не прятала глаз. Впрочем, как раз они приятнее не стали.
Марина шагнула было к нему, намереваясь что-то спросить, и Аверин ощутил легкий запах. Но теперь он знал, что так пахнут травы, которыми девушки привыкли мыться в ските.
И тут Аверин услышал за спиной детский голос:
— Дядюшка, что с бабушкой?
Он удивился такому странному обращению, но всё же обернулся. И остолбенел. Миша, а это был его голос, обращался не к нему. Он обращался к Анонимусу.
А тот как ни в чем не бывало присел на корточки рядом с мальчиком и начал ему что-то шептать.
— Любава, Маша, уведите, пожалуйста, детей, — негромко попросил Василь и направился к Аверину.
— Что произошло? Опять приступ? — На брата было больно смотреть. Казалось, больше всего он боится услышать «она умерла» или что-то в этом роде. Вопросы насчет фамильяра сейчас, определенно, задавать не к месту. Аверин постарался придать лицу максимально спокойное и уверенное выражение.
— Ничего страшного. Она выпила водки, и ей стало хуже. Врач ей запретил категорически. Ты можешь проследить за тем, чтобы она соблюдала рекомендации?
Василь опустил глаза:
— Я пытаюсь. Я много раз с ней говорил. Но она считает, что дожила до своих лет исключительно благодаря «рюмочке с хорошей закуской», и переубедить ее… сам знаешь.
— Да-да. «Хорошая закуска» — это ее термоядерные огурцы, от которых и здоровый человек запросто может отдать концы. Но больше никаких огурцов, водки и прочего. И вообще ничего из того, что запрещает доктор.
Аверин обвел взглядом всех, кто остался в коридоре и переспросил:
— Понятно?
В коридоре были только Василь, Марина и Анонимус. Брат и… — как назвать эту женщину? Кто она им? Ладно, пусть будет тетя — кивнули. Анонимус сделал вид, что не слышит. Див и раньше вел себя с младшим отпрыском семьи весьма холодно, но настолько пренебрежительного отношения себе не позволял. Вероятно, в доме назревала проблема.
Что же, этого следовало ожидать. Василь обладал довольно мягким характером. Никогда не спорил с бабушкой, всегда уступал младшему брату, даже женился по указке. Хотя тут ему повезло, они с Марией жили все эти годы душа в душу. Было даже удивительно, как слабохарактерный брат смог построить один из самых прибыльных автозаводов в России. Впрочем, Василь был весьма умен, знал свои слабости и очень грамотно подбирал управляющих.
Но его мягкотелостью воспользовался фамильяр. И это было очень неприятно обнаружить. В детстве Аверин ничего подобного за Анонимусом не помнил. Да, див особенно выделял Василя и всяческий подчеркивал, что именно тот является его хозяином, но такое поведение можно было считать верным. Бабушка держала Анонимуса в узде. А сейчас он почуял свободу и начал перехватывать бразды правления в доме.
«Дядюшка». Подумать только. Крепостные дядьки-воспитатели остались в далеком прошлом. Значило ли это обращение, что Миша считает дива своим родственником?