Они принадлежат всем. Для диких животных места нет
Шрифт:
После трехчасовой беседы с молодыми масаи нам наконец удалось выяснить, что какой-то торговец из близлежащего города Аруша скупает рога убитых носорогов. Этот человек занимается куплей-продажей из-под полы. Это доходное предприятие, так как один фунт рога оценивается примерно в двести шиллингов, или, иначе, в сто двадцать марок. Ценность рога лишь воображаемая! В восточноазиатских аптеках, где до сих пор еще продают в качестве снадобий зубы дракона и другие средневековые «целебные» средства, из рогов носорогов изготовляют порошки. Обладатели гаремов и другие мужчины, желающие укрепить свою потенцию, принимают эти порошки и твердо верят в их действие. Кроме того, в бокале, вырезанном из рога носорога, всякое отравленное
Уже не один вид животных из-за подобных суеверий был полностью истреблен, и немало невинных людей погибло из-за этого же.
То, что молодые масаи уничтожают носорогов только из молодечества, уже достаточно досадное явление. Контрабандная же торговля придает этому делу прямо угрожающий оборот, потому что скупщики в случае необходимости смогут платить за рога еще больше. Тони Мене, нынешний лесничий кратера, не знает точно, сколько носорогов убито кроме тех, чьи трупы он нашел. Больше чем у половины рога были отрублены. Остальных он встретил либо умирающими, либо только что убитыми раньше, чем сами «охотники» их сумели отыскать.
Я знаю, каким путем можно немедленно покончить с этим безобразием. Достаточно лишь только объявить племени масаи, живущему в окрестностях кратера Нгоронгоро, что за каждого убитого носорога они должны отдавать пятьдесят коров, безразлично чьих; а уж потом они сами будут разбираться между собой и находить виновного. Такой метод уже успешно практикуется в Серенгетском Национальном парке. Когда со сторожевого самолета замечают стада, зашедшие на территорию парка, то пастухов заставляют платить за это штраф в виде овец или коров; обычно в таких случаях они беспрекословно подчиняются: «Вы нас поймали, пастись здесь запрещено — берите овец».
Такое наказание было бы очень действенным и принесло бы несомненную пользу для будущего Танганьики и самих масаи. Но эти меры воздействия, подходящие для старых племенных обычаев, никак не отвечают требованиям современного европейского права. Белые советники при нынешнем правительстве против этого: не может быть никакой коллективной вины, а нужно найти виновного, уличить его в содеянном и штрафовать его одного.
Я раздумываю над тем, что можно предпринять прямо сейчас. Изменения в законодательстве требуют времени. Пока же необходимо хотя бы расклеить повсюду плакаты с объявлением большого вознаграждения тому, кто выдаст скупщика рогов. В лесу, где чаще всего убивают носорогов, нужно построить домики для африканских лесников, чтобы они могли там жить и вести наблюдения. Нужно то, нужно это… А новое африканское правительство в Дар-эс-Саламе наверняка больше занято другими делами, чем носорогами.
Никогда еще за последние сорок пять лет земля в кратере Нгоронгоро не высыхала так, как нынче. Во время «короткого сезона дождей» — в ноябре и декабре — погода была по-прежнему жаркой. Равнины на дне кратера, обычно всегда зеленые, стали желтыми и пыльными. Соленое озеро высохло, а от пресноводного озера и болота остался лишь узкий водосток.
Уже добрый час я поднимаюсь со дна кратера к туристской гостинице, расположенной на высоте семисот метров. Прежде, чтобы туда добраться со дна кратера, приходилось в течение трех часов петлять на машине по дороге, идущей по девственному лесу. Теперь же построена новая дорога и поездка занимает каких-нибудь двадцать минут; путешествовать по Африке становится все удобнее.
Туристы, участники одной из недавно организованных экскурсий, могут отсюда, сверху, из своих блочных домов с ваннами и электричеством, обозревать огромный кратер вулкана, прямо как из окна самолета. Несмотря на засуху, они находят все восхитительным. Самому старшему из них восемьдесят лет. Больше всего здесь супружеских пар, которым уже за шестьдесят лет, потому что молодым людям с маленькими детьми бывает
Все участники экскурсии представляли себе поездку гораздо более утомительной, примитивной и опасной. Они не верили, что к семейству львов можно подъехать на расстояние пяти метров в удобных машинах и автобусах и ночевать в настоящем номере гостиницы прямо посреди Серенгети, в окружении зебр. Прочитав о волнениях в Конго или Алжире, они думают, что теперь по Африке путешествовать нельзя.
Мне очень знакомы письма европейцев, желающих поехать в Африку. Они обычно в них спрашивают, нужно ли запастись высокими ботинками от укусов ядовитых змей, не заболеют ли они там сонной болезнью или малярией и можно ли вообще доверять африканцам? Все эти вопросы — результат чтения всяких книжонок об Африке, написанных охотниками за крупной дичью или просто авантюристами. Эти авторы обычно скрывают от читателей, что сегодня турист может спокойно фотографировать и даже стрелять львов и при этом путешествовать с теми же удобствами, как по Италии или Южной Франции. Не будь этих глупых книжек об Африке, в которых рассказывается о том, как неделями там приходится пробираться через кустарники, кишащие мухой цеце, а ночью находить у себя в постели змей, или о том, что в Африке на каждом шагу вас подстерегают удавы или леопарды, массы туристов уже на десять или пятнадцать лет раньше устремились бы в Африку.
Теперь все изменится.
Вскоре после возвращения из Африки первых туристических экскурсий станет широко известно, сколько интересного там можно увидеть и что такая поездка совершенно безопасна и обставлена вполне комфортабельно.
В туристской группе, которая как раз сейчас здесь находится, два врача, причем один из них даже из Франкфурта. Он привез с собой большой саквояж с медикаментами, так как совершенно не ожидал, что в Африке повсюду имеются аптеки и больницы.
Несмотря на то что эта туристская группа еще застала в кратере Нгоронгоро носорогов, она разослала во все восточноафриканские газеты и соответствующим министрам телеграммы, в которых выражался протест против уничтожения этих животных. Им хочется содействовать тому, чтобы и последующие группы туристов также могли бы восхищаться здесь этими толстокожими великанами.
Два дня спустя мне пришлось делать доклад в промышленно-торговой палате депутатов Аруши, прелестного горного городка у подножия вулкана Меру. Прямо во время заседания мне вручили правительственную телеграмму. Новый премьер-министр Танганьики доктор Юлиус Ньерере хотел бы завтра поговорить со мной в столице Дар-эс-Саламе. Через два дня он уже собирается лететь в Бонн для переговоров с федеральным канцлером и немецким правительством.
Итак, я сажусь в двухмоторный самолет компании «East African Airways» и совершаю сложный перелет с пятью промежуточными посадками. Все время то вверх, то вниз, и так до самого побережья. Сзади меня сидит пожилая индианка. Она впервые летит на самолете, и у нее во время каждой очередной посадки бывают сердечные приступы. Два взрослых сына гладят ей руки и стараются ее успокоить, когда она начинает стонать и вскрикивать. Наконец они высаживаются в Танге, где возле маленького здания аэровокзала их встречают другие ее дети в роскошном лимузине.
В Дар-эс-Саламе в этом году я чувствую себя не на высоте. Все европейские и африканские государственные служащие одеты в белоснежные сорочки, белые шорты и белые гольфы. На мне же помятая белая рубашка, которую я извлек из своего чемоданчика, и я, безусловно, невыгодно выделяюсь на фоне столь тщательно отутюженной белизны.
Сначала я беседую с господином О. С. Фундикира, министром сельского хозяйства. Одновременно он является вождем могущественного племени. Учился Фундикира в Лондоне; это интеллигентный и приветливый человек.