Они выбрали ночь
Шрифт:
– Ты знаешь, что эти деревья помнят еще год тысячи болезней. Когда города пылали огнем, а чумные столбы выселись практически над каждым кварталом?
– произнес певучий женский голос.
– Жизнь кипариса столь длинна?
– искренне удивился мужской баритон.
– Чуть больше двух тысячелетий, - тут же откликнулась собеседница.
Показавшись из тени, мужчина осторожно подошел к берегу озера и, стараясь не замочить остроносые лакированные ботинки, быстро заскочил на большой плоский валун.
Одет незнакомец был со вкусом:
– Что, боишься запачкаться?
– продолжая оставаться в тени деревьев, поинтересовался женский голос.
– Я всегда стремился к идеальности. К тому же речная жижа не очень-то смотрится на лакированной поверхности.
– Ты всегда рассуждаешь о подобных мелочах?
– собеседница искренне удивилась.
– Все начинается с малого, Улула - без капли самоиронии ответил мужчина.
Сделав шаг вперед, девушка оказалась рядом с Высшим. Ее длинное серебристо-черное обтягивающее платье украшенное ажурными рисунками птиц, прекрасно подчеркивало совершенную фигуру. Лицо девушки скрывала привычная серая вуаль.
– Я всегда поражалась складу твоего ума, Щеголь , - промурлыкала она.
– А мне всегда была приятна такая лесть, - приветливо улыбнулся мужчина. И в один миг его голос изменился, став более требовательным: - Но только не сегодня, Улула. Зачем ты отвлекла меня от дел. Что за редкая и ненужная поспешность?!
Девушка сверкнула карими глазами, подведенными сурьмой:
– Я хотела узнать, чем мы провинились, перед Всеединым?
– Провинились?!
– удивился Щеголь.
– Зачем он прислал в Прентвиль, Вещего?
– взгляд девушки сузился, словно она пыталась прочитать ответ в глазах собеседника.
– Коракс, - одними губами произнес Щеголь и замолчал.
Соскользнув с валуна и забыв о лакированных ботинках, он медленно приблизился к самому берегу и уставился на собственное идеальное, моложавое лицо.
Ровная поверхность озера, показав Вечному его отражение, внезапно изменилась - несколько десятков листьев подавшись внезапному пронизывающему ветру, упали в воду, родив широкие круги.
– В здешних краях никогда не бывало скверной погоды, - заметил разодетый франт.
– Никогда, - подтвердила Улула.
Щеголь повернулся к ней лицом - его взгляд казался затуманенным, словно он втянул в себя аромат травы чун-чун.
– Ты же знаешь, Весник появляется когда...
– Когда мы нарушаем закон вечности!
– незамедлительно докончила девушка.
Собеседник согласно кивнул. И вновь отвернулся, задумчиво уставившись на водную гладь.
– Но мы не вмешивались в дела смертных. Они нам ни к чему. А последнее пари, было одобрено Высшим!
– отрапортовала девушка.
– А олисийцы?
Вздрогнув, Улула недовольно фыркнула:
– Я так и знала, что это их рук дело!
– Я этого не
– Щеголь присел на одно колено и осторожно прикоснулся пальцем к самой поверхности воды, отчего зеркальная пелена снова исказилась.
– Я лишь предположил. Но что такое предположение по сравнению с истиной, - тут же добавил он.
– Но мы не нарушали договор. Какой с нас спрос, если мы соблюдаем закон?
– голос Улулы дрогнул.
– Тогда к чему эти бесконечные беседы и предположения? Не пойму.
– Щеголь оказался перед девушкой, а на его худом, бледном лице засияла лучезарная улыбка.
Он медленно вытянул шею и нежно коснулся рукой нежной кожи, и прикрыв глаза, с жадностью втянул терпкий аромат ее духов.
Улула замерла, не смея пошевелиться. В отличие от дорианцев или олисийцев - в которых теплилось хоть что-то живое, Высшие никогда не были людьми. И сейчас девушка почувствовала эту разницу в полной мере.
Когда Щеголь приблизился к ней, она ощутила удушающий приступ обреченности и ее окутала волна необузданного страха. Смерть, вот с чем можно было сравнить его прикосновение. Девушка снова и снова пережила давно забытый ужас собственной гибели.
Ледяной голос прозвучал у нее в голове, словно оглушающий набат соборного колокола.
– Если не знаешь ответа, спроси у вечного кипариса. Ведь он живет на свете так долго! А меня не смей беспокоить по пустякам! Прощай.
Упоенный собственным красноречием, Щеголь разразился надрывным, желчным смехом.
Улула еще долго не решалась открыть глаза и, затаив дыхание, стояла на берегу озера, всей кожей ощущая холодный северный ветер. Зачем она решилась побеспокоить Высших? Чего пыталась добиться? К чему приведет ее необдуманный поступок?!
Неон предупреждал о последствиях! Но она решила быть выше чужих советов.
Сжав зубы, Улула лишь прокляла себя за подобную опрометчивость. Больше винить было некого.
6
Огонь в камине горел нервно, подрагивая и прячась между сухими круглыми паленьями, и даже пару десятков свечей не наполнили комнату желаемым теплом. Поежившись, Кайот несколько раз прошелся из стороны в сторону и, погрузившись в глубокое кресло, взял в руки толстый фолиант, и стал нервно перелистывать страницы.
– Не то, все не то, - сквозь зубы прошипел он.
– Ищи тщательнее, Рун, - поторопил его знакомый голос.
Вскинув голову вверх, глава Отрешенных зло уставился на кабанью голову. Сегодня она показалась ему более надменной, чем обычно. Каждый новый визит к предшественнику вызывал в нем приступ раздражения. Застывший между жизнью и смертью фантом бывшего главы Отрешенных начинал беседу с насмешек и издевательств, а Кайоту приходилось терпеть. Пока этот не упокоенный дух был полезен ему, придется скрипеть зубами и ждать того счастливого мига, когда он выкинет эту блохастую голову в сточную канаву.