Они жаждут
Шрифт:
— Нет, но.. если бы удалось добиться включения в сеть всенационального распространения… это был бы тот счастливый случай, который мне так необходим сейчас. Эх, если бы можно было продать его на телевидение! Я был бы счастлив — Он немного нахмурился. — Нет, отставить. Они бы сделали из «Гринписа» скопище фанатиков или что-нибудь в этом роде. Я не хочу, чтобы кто-то резал мой родимый фильм.
— Так о чем беспокоиться? Фридмен может поработать в университетских кампусах, ведь так?
— Да.
— А национальное распределение само о себе позаботится. К тому же, фильм едва успел просушиться.
Джек застонал:
— Заканчиваю завтра. Надеюсь, сегодня сделал пару отличных снимков дома старого Клифтона Вебба. С утра направляюсь к Голливудскому Мемориалу, и молю Бога, чтобы это был конец.
— Я уже сейчас вижу заголовок, который придумает Трейс. — Гейл приподняла руку, словно поправляя двумя пальцами шрифт на макете газеты. — «Витает ли над Голливудским кладбищем призрак Клифтона Вебба?» И для привлечения интереса: «Об этом знает только Л.А. Тэтлер!!!»
— Прямо чума.
Некоторое время он молчал, и Гейл едва ли не слышала, как пощелкивают в его голове мысли.
— Знаешь, что я собираюсь сделать дальше? Фильм о домах старых кинозвезд. Не о новых домах, а о особняках с и с т о р и е й. Ты понимаешь, о чем я? Дом Вебба — это лишь один пример. В Старом Голливуде полно подобных. Дом Флинна, Валентино, Барримора и… боже… точно, замок Кронстина!!! Вот это местечко для создания антуража и атмосферы, а?
— А что тут особенного?
— Нераскрытое убийство, малютка. Несколько лет назад кто-то отрубил там голову самому хозяину, старому Кронстину. С тех пор замок пустует. Это настоящий средневековый замок: стены, башни и все такое прочее. Туда теперь ездят кататься старшеклассники. Боже, да из материала одного только замка я мог бы сделать целый фильм.
— Никогда об этом не слышала, — сказала Гейл.
— Это еще до тебя было, малютка. И до меня. Но мы однажды с приятелем и парой девушек поехали туда на машине. Да, много лун тому назад, так сказать, поэтому не ревнуй.
— Не волнуйся.
— Чак немного знал это место. Мы страшно долго взбирались вверх до Аутпост Драйв, потом свернули на узкую боковую дорогу, которая вела как будто прямо в небо. Блактри или Блэквуд — что-то в этом роде, такое название. Жутковатое, помереть мне на этом месте, если вру. Мы еще слегка приняли по «кислоте», и готов поклясться, что я слышал эту мелодию, Лысую Гору из «Фантазии», кроме того, мне мерещились летающие вокруг нас демоны, самых невероятных цветов. Странное было «путешествие».
— Еще бы! Но прежде, чем снова начнешь изображать из себя молодого Копполу, ты лучше покончи со снимками. У меня предчувствие, что нашему «Тэтлеру» надоест зависеть от твоих планов по съемкам фильма.
— И отчего он постоянно дает мне такие паршивые задания? — нахмурился Джек. — На прошлой неделе ему нужен был сногсшибательный снимок по делу о вандализме в Музее Восковых фигур. Кто-то вырезал свои инициалы на бюсте Фаррары, оторвал голову Элизабет Тейлор, проломил череп Юлу Бриннеру. Иисус Христос! Если бы я мог хоть немного вырваться вперед, заинтересовать кого-нибудь своими фильмами… Мне нужен прорыв, и больше ничего. И он произойдет, я знаю, что добьюсь этого.
— Я не знаю,
— Знаешь, каждый год люди начинают обсуждать новую историю с призраками. Кто-то видел кого-то, похожего на Вебба, и этот кто-то гулял по Голливудскому Мемориалу. Ничего нового. На прошлой неделе привратник думал, что видит его… приведение на кладбище, после полуночи…
— Естественно, — сказала Гейл, — какой уважающий себя призрак появится раньше этого колдовского срока?
— Верно. Ну, вот, Трейс подпрыгивает и наказывает мне подготовить снимки к воскресному выпуску. Будь я проклят, если знаю, о чем там пойдет речь. Я только нажимаю на затвор камеры, вот и все.
— Ну?
— Что?
— Что с призраком? Что произошло после того, как его увидел сторож на кладбище?
Джек пожал плечами:
— Наверное, он сделал то же, что делают все приведения. Растворился в воздухе, распался на тысячу мерцающих частиц или, ха-ха, повернулся в сторону сторожа, сверкая глазами в свете фонарика. Ты ведь не веришь в подобные истории, не так ли?
— Нет, совершенно. Не могли бы мы переменить тему? Пожалуйста!
Он улыбнулся и лизнул ее руку, послав по коже приятное возбуждение в виде пупырышков.
— С удовольствием, мисс Кларк…
Он чуть приподнял простыню и начал покусывать сосок правой груди Гейл. Сосок быстро отвердел, и Гейл задышала быстрее.
— Это получше, чем мочка уха, — удалось проговорить Джеку.
Вдруг из-за закрытой двери спальни донесся звук лихорадочно царапающих дерево когтей.
Джек поднял голову с груди Гейл и несколько секунд смотрел на дверь. Потом громко сказал:
— Прекрати, Конан!
Но когти продолжали царапать дверь в сопровождении периодического грустного подвывания.
— Он ревнует, — сказала Гейл. — Хочет войти к нам.
— Нет, он уже пару дней ведет себя, как ненормальный.
Джек встал с постели, взял с кресла свой халат и накинул его на плечи.
— Он царапается во входную дверь, — сказал он Гейл. — Возможно, у него тоже подружка. Я на минутку.
Он пересек комнату, открыл дверь, прошел короткий коридор, украшенный некоторыми из его фотографий, вставленных в рамки. В маленькой гостиной, где стояла коричневая софа и несколько плетеных кресел, Джек обнаружил своего трехлетнего боксера Конана, до щепок расцарапавшего входную дверь. Пес был довольно крупный — поднявшись на задние лапы, он мог бы положить передние на грудь хозяину. Сейчас казалось, что он намерен прорыть сквозь дерево нору. Во все стороны летели щепки.
— Эй! — Джек хлопнул Конана по огузку. — Прекрати!
Собака даже не повернула головы. Она продолжала отчаянно царапать дверь.
— Проклятье! В чем дело, что с тобой стряслось? — Он протянул руку, чтобы оттащить собаку от двери, и в этот миг она повернула к нему голову, тихо, угрожающе заворчав, и показала клыки. Джек замер, сердце его громко застучало. Конан всегда был послушной собакой. Теперь Джек смотрел на мощные клыки и чувствовал, как ворочается в желудке холодный страх. Глаза собаки немигающе, с вызовом, смотрели в глаза человека.