Они жаждут
Шрифт:
— А название компании вы знаете?
— Нет, извините, не знаю. — Он снова посмотрел на тараканов и с отвращением повел плечами. — Бог ты мой, вы думаете Бенфилд все это с собой с работы приносит? Или… как?
— Сомневаюсь.
Палатазин посмотрел в другой угол комнаты, где Фаррис проверял содержимое комода.
— Вы не волнуйтесь, мистер Пьетро, мы не собираемся разбирать мебель Бенфилда на части. Фаррис, будь поаккуратнее с этими ящиками… Мистер Пьетро, когда Бенфилд обычно приходит домой?
— А в любое время, когда ему вздумается, — пожал плечами Пьетро. —
— А что он за человек? Вы часто с ним разговариваете?
— Нет, он человек замкнутый. Вроде, все нормально, тем не менее…
Пьетро усмехнулся, показывая золотой зуб:
— Всегда платит вовремя, а этого не о каждом из них скажешь. Нет, Бенфилд человек молчаливый. Да, однажды, когда я не спал, слушал радио, он постучал ко мне, часа в два ночи. Это было недели две назад. Казалось, он хотел поговорить, и я его впустил. Он в самом деле был чем-то очень возбужден… Не знаю. Он нес что-то такое сумасшедшее… насчет своей старушки, кажется нашел или видел где-то… В два часа ночи!
Тут мистер Пьетро пожал плечами и повернулся, глядя на Цейтговеля, шарившего под кроватью.
— Старушку? То есть, подругу?
— Нет, мамулю… Его старушку.
— О, тут кое-что… — сказал Цейтговель, вытаскивая из-под кровати ящик с журналами. Это была странная коллекция комиксов, журналов для культуристов и порнографии. Палатазин с отвращением нахмурился. На кровати лежала пара черных пружинных эспандеров, из тех, которыми укрепляют мышцы кисти и предплечья. Палатазин попробовал сжать один из эспандеров, по-видимому, парень обладал недюженной силой. Он внутренне провел параллель между этим эспандером и задушенными женщинами, потом положил черный прямоугольник обратно на кровать. Он заглянул в ванную, обнаружил, что в ванне на несколько дюймов воды. В аптечке стояли флаконы с «Бафферином», «Эксердином», «Тайленолом». Похоже, Бенфилд страдал от постоянных головных болей.
— Капитан. — Цейтговель подал Палатазину, вышедшему из ванной, пожелтевший снимок. На нем была изображена полноватая блондинка, сидевшая на диване, обнимая одной рукой мальчика. Мальчик, коротко подстриженный, в очках с толстыми стеклами, отсутствующе улыбался в объектив камеры. Женщина сидела, закинув одну мясистую ногу на другую, на губах играла кривая ухмылка. Палатазин минуту рассматривал снимок, обратив внимание на странный стеклянный отблеск в глазах женщины, судя по всему, алкоголички.
— Вы когда-нибудь видели мать Бенфилда, мистер Пьетро? — спросил он.
— Нет, никогда.
Фаррис занимался кухней: плитой и газовой колонкой. Наклонившись, он открыл дверцу кухонного шкафа и извлек бутылку, до половины наполненную коричневой жидкостью. Отвинтив крышку он понюхал жидкость, и в тот же момент перед его глазами завертелись коричневые точки. Он быстро отдернул голову назад, чувствуя жжение в легких и в носу. Палатазин отобрал у него бутылку и понюхал содержимое
— Мистер Пьетро, вы знаете, что это такое?
— Похоже на прокисшую мочу.
Фаррис пришел в себя, восстановил дыхание и, заглянув под раковину, вытащил оттуда кучу старых тряпок.
— Не знаю, что это такое, капитан, но это нехорошо пахнет. Нехорошо. Такой аромат способен сбить с копыт.
— Цейтговель, — тихо сказал Палатазин. — Сходи к машине и свяжись с нашими друзьями, пусть проверят этого парня, нет ли на нем чего-нибудь.
Цейтговель вернулся через пятнадцать минут:
— Десять очков, капитан. У Бенфилда длинный список за спиной. Нападения, подсматривания, попытки изнасилования, нанесение увечий. Восемь лет провел в психолечебнице, его выпускали, но он опять попадал обратно. Ратмор-госпиталь.
Палатазин кивнул, глядя на клетки, полные копошащимися, шуршащими отвратительными насекомыми. Он поставил бутылку на место и затворил дверцы шкафчика.
— Да, мы нашли его! — так хотелось ему завопить. Но он знал, что еще слишком рано. Еще нужно было доказать, что Бенфилд имеет какое-то отношение к делу Таракана, к четырем убийствам.
— Подождем, пока он вернется домой, — сказал Палатазин, стараясь, чтобы голос его не выдавал волнения. — Мистер Пьетро, мы будем находиться снаружи, в машине. Вам лучше всего, думается, оставаться в своей комнате. Договорились? Если услышите, что вернулся Бенфилд, не спешите покидать свое жилище, вы понимаете?
— Собираетесь его арестовать? А что он сделал?
— Просто, хотим задать несколько вопросов. Спасибо, что показали нам комнату, мистер Пьетро. Об остальном мы позаботимся сами.
Палатазин грузно втиснулся в автомобиль и приготовился к долгому ожиданию. Несколько раз ему почудилось, что он видит приближающийся по Коронадо-стрит «фольксваген». Но это лишь показалось. Его не покидал слабый запах из бутылки, горьковатый, миндальный, немного медицинский. Если тряпку, смоченную этой субстанцией, прижать к лицу жертвы, она действует наподобие хлороформа. Очевидно, это была смесь каких-то веществ, с которыми имел дело на работе Бенфилд. Если это Таракан — а тараканы в клетках весьма уверенно указывали, что это он — он нашел себе какое-то еще более страшное занятие. Но если он Таракан, то почему изменил свой образ действий?
Минуты томительного ожидания превращались в часы. Вскоре по Коронадо перестали проезжать машины. Единственное живое движение — быстрый отблеск сигареты. Это Фаррис снова закурил. «Я могу подождать, — подумал Палатазин. — Ты все равно придешь сюда, подонок, и когда ты появишься здесь, мистер Бенфилд, я буду тебя ждать..».
2
Вес Ричер проснулся в темноте. Голова гудела от «шабли», желудок тянула вниз чрезмерная порция морского языка по-датски. Он сразу почувствовал отсутствие Соланж и, подняв голову, увидел ее фигуру на фоне лунного света. Обнаженная, шоколадно-коричневая, она стояла у окна, отодвинув в сторону занавес, глядя на Чаринг-кросс роуд.