Они
Шрифт:
В кухню вбежали Жанна и Андрей. Леша даже отвлекся от своих кровавых рук на мысль, что очень часто видит их вместе.
– Что опять? – как-то очень уж недовольно спросила супруга, будто он их от чего-то оторвал.
Леша посмотрел на руки. Мыльная пена капала на пол.
– Горячую включил.
Жанна покрутила вентили, потрогала воду и сказала:
– Пожалуйста, мой юный друг. Что-то ты смалолетился, Страхов. Воду не можешь сам включить?
Леша посмотрел на жену – наглая ухмылка не сходила с ее лица, – потом на сына. Ощущение, что здесь все против него, только усилилось. Причем не просто, когда у родных людей появляются какие-то разногласия, а будто он стоял в кругу совсем незнакомых, чужих ему людей. Или шел по кишлаку с мирными жителями,
«Но я не отвернусь. Слышите? Я никогда не отвернусь!»
Страхов, не теряя из вида улыбающиеся лица родни, вышел из кухни, в холле развернулся и, прихрамывая, выбежал из дома.
Андрей все еще чувствовал прикосновение ее рук. Он сидел перед ней в одном полотенце. Придурок, ты валялся перед ней вообще голый. Она рассмотрела тебя во всех деталях. Ну, детали-то недурные, а? Он улыбнулся и практически сразу же уснул.
Ему снилось, что он в душе. Струйки воды стекали по обнаженному телу. Играла какая-то мелодия. Приятная, но какая-то искусственная. Такие мелодии были на телефонах до появления полифонии. Когда появилась тень за занавеской, он не обратил внимания. Но сейчас не было паники. Он будто ждал того, кто там был. Андрей с улыбкой открыл штору. Жанна стояла голая.
– Не пустишь мамочку помыться? – улыбнулась женщина.
– А мамочка мне спинку потрет? – Андрей подал руку Жанне.
– Мамочка может и еще кое-что потереть.
Страхова переступила через край ванны и поскользнулась. Груди сексуально колыхнулись. Андрей подхватил Жанну одной рукой, а второй сжал левую грудь. Потом указательным пальцем коснулся правого соска. Это выглядело комично, будто маленький мальчик увидел какую-то кнопку и непременно хотел на нее нажать. Но Жанна не засмеялась. И Андрей вспомнил, что он уже большой мальчик и теперь над ним никто не смеется. Он отдернул палец от соска, так манившего к себе, и опустил руку к животу. Прочертил указательным пальцем вокруг пупка и, не отрывая пальца от нежной кожи мачехи, продолжил свое черчение вниз. Рука уперлась в пояс. Андрей, все еще улыбаясь, посмотрел на то, что ему мешало. На Жанне была мокрая длинная цветастая юбка. Он понял, что это его возбудило еще больше. Парень встал на одно колено и поднял подол юбки. Женщина схватила его за плечи и прижала лицом к своему лобку. Андрей лизнул, Жанна застонала. Он схватил женщину за бедра и начал ее вылизывать, словно изнывающий от жажды пес, добравшийся наконец-то до лужи.
Возбуждение стало настолько сильным, что Андрей почувствовал, что может кончить раньше, чем начнет. Он попытался встать, но мачеха надавила ему на плечи, подол юбки, до этого покоившийся у него на голове, соскользнул и накрыл полностью. Андрей оказался в полной темноте, но не перестал вылизывать «киску» мачехи. Жанна застонала, там наверху, над его темным куполом. Как-то хрипло, будто у нее был рак горла или это был… Запах псины заполнил все пространство под «куполом». Он с отвращением уворачивался от атакующего его лицо лобка, вдруг ставшего волосатым, как спина гориллы. Монофоническая музыка, доносившаяся издалека, раздражала, хрип загнанной лошади вместо стонов Жанны пугал.
Андрей набрался смелости и вырвался из своего плена. Перед ним стояла усатая цыганка в одной юбке. Обвислые груди пальцами-сосками показывали вниз. Старуха улыбнулась и подошла ближе. Андрей поскользнулся, но на ногах удержался. Кран больно уперся в спину. Отступать было некуда. Он посмотрел в черные глаза ворожеи, но тут же опустил взгляд. Между грудей старухи росли волосы. Он не знал, куда деть глаза.
– Ёнэ адай, – прошептала старуха.
Мелодия начала заикаться, будто в проигрывателе садились батарейки. Андрей закрыл глаза, а когда открыл их, то понял, что проснулся в собственной комнате. Захлебывающаяся музыка никуда не делась. Только теперь источник был где-то рядом. Андрей встал с раскладушки. Звук шел откуда-то от двери. В правом углу он увидел открытку. Андрей включил свет, перед этим закрыв
Он открыл приглашение, предварительно зажав контакт, включающий музыку. Батарейка, скорее всего, «сдохла», но он не хотел рисковать. Он ошибся. Никто из живущих в этом доме не подбрасывал ему этой открытки. На одном из белых полей были выведены всего четыре буквы: АВРИ. Андрей был просто уверен, это дело рук цыганки.
Леша вышел на крыльцо, и ему показалось, что на скамейке у дома напротив кто-то сидит. Да что там показалось? Там, черт возьми, действительно кто-то сидел и смотрел на него. Страхов начал медленно спускаться, споткнулся – нога снова отозвалась болью – и практически сбежал во двор.
Алексей еще раз взглянул на улицу. Лавка была пуста. Страхов облегченно вздохнул. Но радость от избавления видения вдруг сменилась паникой. Если где-то что-то убавляется, значит, где-то это «что-то» прибавляется. То есть если человек (или призрак?) исчез с этой скамейки, то он непременно появится. Да где бы он ни появился, в Америке или на соседней улице, Алексею было все равно. Но где-то в глубине души Страхов знал, что существо пропало, чтобы появиться вновь именно здесь.
Человек сидел на скамейке за малинником у сарая. Леша увидел его совершенно случайно. Просто, расхрабрившись, решил справить нужду, как большой (сорокалетний) мальчик, на свежем воздухе.
– Эй, кто здесь? – дрожащим голосом спросил Страхов и попытался уложить член назад в штаны. Тот, недовольный прерванным процессом мочеиспускания, выворачивался, никак не хотел ложиться в тесные трусы. Леша почувствовал, что обмочил штаны. Он впервые за сорок лет обрадовался, что сейчас ночь и никто не заметит, что он обоссался.
– Эй! Вы сосед? – задал Алексей, как ему показалось, нелепый вопрос.
Перед тем как исчезнуть, мужчина повернулся к Страхову и ткнул указательным пальцем себе в лоб. На фоне черных досок стен сарая, кишащих всевозможными насекомыми, Алексей разглядел лицо призрака. И от этого ему стало совсем страшно. Теперь его член, совсем потеряв контроль мозга, выпустил остатки мочи. Но его это уже не волновало. Обоссанные штаны можно было сменить, а воспоминания десятилетней давности ни хрена не заменишь, не сотрешь.
Кто не был – тот будет, кто был – не забудет.
Лицо Федора Кулагина было, как и в момент их последней встречи, все изрезано осколками.
В дверь гулко постучали. Леша посмотрел на часы. Было семь тридцать. Он встал и выглянул в окно. Перед воротами стоял «КамАЗ» с зеленой надписью на тенте: «Большой мебельный салон». Вот оно что! Алексей спустился по лестнице, надевая на ходу рубашку. Грохот повторился, когда Страхов подошел к двери. Он даже подпрыгнул.
– Иду! – крикнул он.
Открыл дверь, и на него дыхнуло утренней прохладой. На крыльце стоял мужчина, ростом едва достигавший подбородка Леши. Не то чтобы Страхова беспокоили физические данные доставщиков мебели, но что-то ему подсказывало, что мебель придется таскать самому.
– Хозяин, куда выгружать?
«Ну, слава богу».
– Вас сколько? – непонятно для чего спросил Леша.
– Достаточно, – ответил низкорослый и показал во двор.
«Достаточно для чего?» – хотел спросить Алексей, но замер, когда посмотрел на сотню абсолютно одинаковых бейсболок с логотипом фирмы. Люди были повернуты к дому, но лица скрывали козырьки. Когда они подняли головы, Леша увидел заштрихованные пятна.