Оно
Шрифт:
– Убирайся с дороги, ты, старый облезлый шут! – крикнул он и вдруг рассмеялся. – Ни хрена ты мне не сделаешь, ублюдок! Я буду ходить и говорить, и плевал я на тебя! Мое время – это мое время, и худо тебе будет, если ты не заткнешь свою дерьмовую пасть! Слышишь меня, беломордая тварь?
Ричи показалось, что клоун отступил, но не стал оборачиваться, чтобы в этом убедиться. Он побежал с прижатыми к бокам локтями, с развевающейся позади курткой, не беспокоясь о том, что подумает папаша, который привел своего малыша посмотреть Поля, не боясь, что он может подумать, что Ричи сошел с ума.
Дело в том, что я чувствую
А потом сзади загремел голос клоуна. Отец малыша не слышал его, но лицо малыша неожиданно сжалось, и он начал вопить. Папаша подхватил сына, крепко прижал к себе, изумленный. И даже через свой собственный ужас Ричи наблюдал за этим маленьким происшествием. Голос клоуна был злобно-веселым, а может быть, просто злобным. У нас здесь есть глаз для тебя, Ричи... Ты меня слышишь? Тот самый, который ползает. Если не хочешь убраться, не хочешь сказать мне «до свидания», то все равно возвратишься сюда, в этот город, и хорошенько посмеешься над этим хорошеньким большим глазиком! Приходи, он всегда к твоим услугам. Как только захочешь! Слышишь меня, Ричи? Пускай Беверли носит свою большую юбку, а под ней четыре или пять нижних юбок. Пусть она наденет обручальное кольцо себе на палец! Пусть Эдди наденет свои цветные туфли! Мы сыграем одну штучку, Ричи! Мы хорошенько по-о-о-забавимся, Ричи!
Добежав до дороги, Рич осмелился оглянуться через плечо, и то, что он увидел, немного успокоило его. Поля Баньяна все еще не было, но и клоун исчез. Там, где они стояли, сейчас была двадцатифутовая статуя Бадди Холли. На узком отвороте его спортивного пальто прицеплен значок с надписью: "РОК-ШОУ РИЧИ ТОЗИЕРА «ПАРАД МЕРТВЕЦОВ»
Одно стекло на очках Бадди было заклеено липким пластырем.
Маленький мальчуган все еще истерически плакал, а папаша быстро шагал с плачущим ребенком на руках в город. Он далеко обошел Ричи. А Ричи продолжал идти, (ноги не подведут меня на этот раз) стараясь не думать (мы поиграем во все эти штучки!)о том, что только что случилось. О чем он сейчас мечтал, так это о хорошем глотке шотландского виски в баре гостиницы, прежде чем лечь вздремнуть.
Мысли о выпивке – о простой будничной выпивке – немного успокоили его. Он снова посмотрел через плечо, и то, что он увидел вновь появившегося Поля Баньяна, улыбающегося в небо, со своим гипсовым топором на плече, успокоило его еще больше. Ричи пошел еще быстрее, все дальше удаляясь от статуи. Он даже начал думать о возможности галлюцинаций, как вдруг его глаза пронзила та же самая боль, глубокая и ошеломляющая, заставившая его хрипло вскрикнуть. Симпатичная молоденькая девушка, которая шла впереди него, задумчиво глядя в небеса, посмотрела на него, немного замешкалась, а потом поспешила к нему.
– Мистер, с вами все в порядке?
– Это мои контактные линзы, – сказал он глухо. – Мои проклятые контактные линзы – о. Боже мой, как больно!
На этот раз он схватился за глаза так быстро, что чуть не ткнул в них пальцами. Нажав на веки, он подумал:
Я не смогу выморгнутъ их: вот что случится. И все будет продолжаться так же, все больнее и больнее, пока я не ослепну, не ослепну, не ос...
Но все получилось, как всегда, – он выморгнул их с первого раза.
Ричи чудилось, что клоун у него за спиной все еще смеется.
5
Билл Денбро видит привидение
В этот день Билл не видел клоуна Пеннивайза, но он видел привидение. Настоящее привидение. Билл поверил в это, и ничто не могло его переубедить.
Он шел по Витчем-стрит и остановился на минуту у коллектора, где Джордж встретил смерть в тот дождливый октябрьский день 57-го. Билл сел на корточки и уставился в коллектор, огороженный кирпичным бордюром. Сердце его билось тяжело, но все-таки он продолжал смотреть.
– Выходи, что же ты? – сказал он низким голосом, и у него возникла вдруг сумасшедшая идея, что его голос парит над темнотой, не задерживаясь в проходах, не умирая, не исчезая, а просто продолжая двигаться туда и сюда, создавая собственное эхо, отскакивая от выложенных камнем стен и давно умерших механизмов. Ему казалось, что он продолжает парить над спокойными и угрюмыми водами и, наверное, тихо вытекает в одно и то же время из сотен других люков в других частях города.
– Выходи отсюда, или мы сами войдем и схватим тебя! Он с нетерпением ждал ответа, глядя вниз, зажав руки между ног, как игрок перед подачей. Ответа не было.
Он уже готов был встать, когда какая-то тень упала на него. Билл взглянул вверх, готовый ко всему.., но это был лишь маленький ребенок, лет десяти, может быть, одиннадцати, одетый в темные бойскаутские шорты, которые открывали для всеобщего обозрения его исцарапанные коленки. В одной руке у него было мороженое ярко-оранжевого цвета, в другой – ярко-зеленый скейтборд.
– Вы всегда говорите в люки, мистер? – спросил мальчуган.
– Только в Дерри, – ответил Билл.
Они посмотрели друг на друга, а затем одновременно разразились громким смехом.
– Я хочу задать тебе один ггглупый вопрос, – сказал Билл.
– Давайте, – сказал мальчик.
– Ты когда-нибудь слышал что-нибудь из таких люков? Мальчик посмотрел на Билла как на ненормального.
– Ну ладно, забудь, о чем я ссспрашивал, – сказал Билл. Он зашагал прочь, но не успел сделать и дюжины шагов – он смотрел вверх на холм, смутно надеясь увидеть свой дом, – когда мальчик позвал:
– Мистер!
Билл повернулся, спортивная куртка висела у него на плече, воротничок рубашки был расстегнут, а узел галстука ослаблен. Мальчик внимательно наблюдал за ним, как будто уже жалея, что начал разговор. Потом передернул плечами, будто говоря «Какого черта!»
– Да.
– Да?
– Да.
– А что ты там слышал?
– Я не знаю. Там говорили на каком-то иностранном языке. Я слышал это в одном из таких люков в Барренсе. Из такой трубы, которые выходят на поверхность...
– Я знаю, что ты имеешь в виду. Это был голос ребенка?
– Сначала ребенка, а потом мужской, – мальчик помедлил. – Я немного испугался. Побежал домой и рассказал отцу. Он сказал, что это, может быть, эхо или что-то еще, что может доноситься из чьего-нибудь дома.