Чтение онлайн

на главную

Жанры

Оноре де Бальзак. Его жизнь и литературная деятельность
Шрифт:

Постоянная нужда в деньгах, постоянные неприятности со стороны кредиторов, необходимость входить в разные сделки с издателями и работать с лихорадочной поспешностью, без отдыха, на срок, – все это мучило Бальзака и заставляло его постоянно изобретать какие-нибудь средства для быстрого обогащения. Средства эти были по большей части совершенно фантастические, но он вполне верил своим фантазиям, носился с ними, утешался ими, а когда одна из них оказывалась неосуществимой, быстро заменял ее другой. Одно время он всем и каждому толковал, что изобрел новый способ приготовления бумаги и подробно высчитывал, какие получит от этого барыши. Произведенные опыты оказались полностью неудачными, и друзья боялись, что это сильно огорчит его. Не тут-то было!

– Э, что бумага, пустяки! – вскричал Бальзак в ответ на выражение их соболезнования, – у меня в виду гораздо лучшее дело: я уезжаю в Сардинию!

Оказалось, что у него уже готов новый, не менее фантастический план: ему случайно вспомнилось, что у Тацита говорится о римских серебряных рудниках на острове Сардиния; он слышал, что один химик, знакомый его зятя, изобрел новый недорогой способ добывания металлов из шлаков, и вот он решил взяться за эксплуатацию старых римских рудников в полной уверенности, что это сделает его миллионером. Прежде всего надобно было лично осмотреть местность. Он занял несколько сот франков

и отправился в путь.

«Я провел четыре дня и пять ночей на имперьяле дилижанса, – пишет он матери с дороги. – Руки у меня до того опухли, что я с трудом могу писать. Завтра, в среду, я буду в Тулоне, в четверг выеду в Аяччо; в пятницу приеду туда и в одну неделю окончу всю свою экспедицию».

По обыкновению мечты и расчеты романиста не осуществились на деле. Правильного сообщения между островами в то время не существовало, погода стояла бурная, и ему пришлось прожить на Корсике больше недели, ожидая переправы на Сардинию. Путешествие по Сардинии тоже не представляло никаких удобств. Бальзаку пришлось пробираться верхом среди дикой, частью пустынной, частью плохо обработанной местности в тот округ, где в древности находились серебряные рудники. Приключения, случавшиеся с ним в пути, послужили для него канвою многих рассказов, которыми он приводил в изумление своих парижских слушателей и в которых никто, даже сам рассказчик не мог бы отличить истины от вымысла. Мужественно преодолев все затруднения и опасности, он вернулся в Париж с образцами шлаков. Образцы поступили в руки химиков, которые должны были исследовать их, чтобы определить процент содержащегося в них металла, а Бальзак снова засел за свой письменный стол: ему приходилось усиленно работать, чтобы нагнать время, потраченное на путешествие, и заработать денег на вторичную поездку. Целый год жил он мечтами о богатстве, которое даст ему Сардиния. Он рассчитывал, что расплатится со всеми долгами, купит себе в Турени замок и будет там жить благодетельным помещиком, изредка наезжая в Париж, чтобы набраться свежих мыслей. В Париже у него будет салон, где станет собираться цвет интеллигенции, все выдающиеся деятели литературы и артистического мира.

Через год Бальзак отправился в Пьемонт хлопотать у сардинского короля о концессии на разработку старых рудников. Но, увы! Он так много говорил всякому встречному и поперечному о выгодности задуманного предприятия, что какой-то генуэзец упредил его и уже успел получить концессию, о которой он только еще мечтал. Сообщая о своем разочаровании г-же Карро, романист пишет: «Я был в Сардинии и остался жив! Я нашел в действительности те 120 тысяч франков, существование которых предугадывал. Но генуэзец овладел ими посредством „biglietto reale“, полученного им за три дня до моего приезда. В первую минуту мне сделалось дурно, но потом все прошло». Несколько дней спустя он пишет сестре о своей неудаче совершенно спокойным тоном и предупреждает ее, что имеет в виду новое, гораздо более выгодное предприятие.

Постоянная забота о деньгах, постоянная мечта – как бы избавиться и от долгов, и от всяких материальных лишений – доводили Бальзака чуть не до галлюцинаций. Один из его приятелей, Лоран Жан, рассказывает, как однажды Бальзак пришел к нему ночью, перебудил своими громкими звонками всех жильцов в доме и стал уговаривать его как можно скорее встать, чтобы отправиться с ним вместе в путь, в Монголию. Приятель не на шутку испугался, думая, что романист сошел с ума. Но Бальзак показал ему какое-то кольцо, которое носил на пальце, и рассказал целую историю: «Это кольцо, – уверял он, – я получил в Вене от известного историка Гаммера. На его камне выгравированы какие-то арабские буквы. Вчера на вечере у неаполитанского посланника я обратился к турецкому посланнику с просьбой объяснить мне, что значили эти буквы. Я показал ему кольцо. Он осмотрел его и вскрикнул так громко, что все обратили на нас внимание. „У вас кольцо Пророка, – сказал он и поклонился мне до земли. – Это кольцо носил Пророк, на нем начертаны его буквы. Оно было украдено у Великого Могола лет сто тому назад и продано такому-то немецкому князю. Великий Могол обещал целые бочки золота и алмазов тому, кто возвратит ему священное кольцо; отправляйтесь к нему, и вы вернетесь богачом!“» Лоран Жан отнесся с полным недоверием к этому фантастическому рассказу и, смеясь, уверял, что не даст за священное кольцо и четырех су. Бальзак страшно рассердился, осыпал приятеля ругательствами, кричал, топал ногами, а в конце концов растянулся на ковре в его комнате и заснул крепким сном. На следующее утро он уже не заикался о путешествии к Великому Моголу, и впоследствии, когда приятели напоминали ему о священном кольце, он старался замять разговор.

После всех этих экскурсов в область грез или фантастических предприятий он еще прилежнее засаживался за свой письменный стол, чувствуя, что одна только работа может дать ему ту независимость, к которой он стремился всю жизнь. Читая длинный список его произведений, нельзя не удивляться необыкновенной плодовитости его таланта. И эта плодовитость шла рука об руку с изумительной добросовестностью, с кропотливостью в работе. Едва ли можно найти писателя, который полнее применял правило Буало о том, что каждое литературное произведение следует исправлять и переделывать несколько раз, прежде чем выпустить в свет. Когда ему приходил в голову сюжет какого-нибудь нового романа, он сразу увлекался им, быстро набрасывал на бумагу первые страницы и бежал печатать их в одном из журналов, сотрудником которых считался. Ему присылали корректурные листы, и тут только начиналась для него настоящая работа. Через несколько часов корректуры возвращались в типографию, но в каком виде! Все было зачеркнуто, испещрено значками, все поля исписаны вставками. Наборщики вздыхали: «Набирать Бальзака» – faire du Balzac – считалось у них тяжелой работой, и они исполняли ее по очереди, каждый не более часа. Вторая, третья корректуры оказывались ничуть не лучше первой. Мало-помалу первоначальный текст совершенно исчезал, страницы превращались в целые листы, появлялись новые действующие лица, новые сцены, новые осложнения в самой фабуле. Некоторые романы его выдержали по 12 и более подобных корректур! Напечатав свое произведение в журнале, Бальзак через несколько месяцев издавал его отдельной книгой, и при этом опять шли новые переделки и исправления. При втором, при третьем издании – то же самое. Такая манера писанья требовала от романиста не только большого труда, но и материальных издержек: издатели ставили ему в счет ту лишнюю работу, которую он задавал типографии, и нередко весь его гонорар – 200 франков за лист – уходил на уплату этого счета. Переделки Бальзака иногда касались содержания романов, но главным образом – формы, которой он придавал громадное значение. Слог не давался ему так легко, как некоторым другим, например, Александру Дюма, который исписывал своим ровным, четким почерком целые страницы без одной помарки. Бальзак вел ожесточенную борьбу с фразой, стараясь достигнуть как можно большей яркости и картинности

выражений. Борьба оканчивалась в большинстве случаев победой, но эта победа доставалась ему дорогой ценой.

Глава VII

Трудовая жизнь. – Жарди. – Гости. – Работа. – Посещение В. Гюго. – Удивительный орешник. – План драматических пьес. – Выгодный сотрудник. – «Вотрен». – «Кинола». – Другие пьесы. – Процесс Пейтеля.

«Я вернулся к своей обычной трудовой жизни, – пишет Бальзак сестре в 1835 году. – Я ложусь спать тотчас после обеда, в 6 часов. Животное переваривает пищу и спит до 12 часов ночи. Август вливает в меня чашку кофе, благодаря которой мой ум может бодро работать до 12 часов дня. Затем я бегу в типографию, отношу рукописи и забираю корректуры; это дает возможность сделать моцион животному, которое на ходу строит разные планы. В течение 12 часов много белой бумаги покрывается черными буквами, и в течение месяца такой жизни много дела оказывается сделанным. Бедное перо! Ему надобно быть алмазным, чтобы не иступиться от этой работы! Прославить своего хозяина, дать ему возможность со всеми расплатиться, добыть ему со временем покойную жизнь – вот какая задача предстоит ему!»

Надобно сознаться, что тот образ жизни, который вел Бальзак, значительно усложнял эту задачу его пера. Способный переносить всевозможные лишения, отказывать себе в самом необходимом комфорте, он был вполне неспособен к какой бы то ни было расчетливости в денежных делах. В практической жизни воображение увлекало его точно так же, как и при создании романов. Едва расплатившись с наиболее назойливыми долгами, он вздумал купить землю в окрестности Парижа, около Виль д'Авре, и выстроить на ней дачу. «Ты совершенно напрасно отговариваешь меня, – писал он сестре, старавшейся доказать ему всю нелепость этой затеи. – Разве ты не понимаешь, что эта недвижимая собственность должна служить для матери обеспечением моего долга». Вместо этого знаменитый «Жарди», как Бальзак окрестил свою дачу, оказался для него источником новых и новых долгов. «Жарди» был не более не менее как крутой холм, спускавшийся на дорогу между Севром и Виль д'Авре, в нескольких верстах от Парижа. На вершине этого холма Бальзак выстроил дом странной архитектуры, узкий и высокий, в три этажа, по одной комнате в каждом. Этажи соединялись крутой наружной лестницей, а вокруг первого этажа шла крытая галерея. Около дома не было ни деревца, ни кустика, но из окон его открывался чудный вид на долину Виль д'Авре, на Севр, на Париж. Отсутствие растительности вокруг дома нисколько не огорчало Бальзака: он был твердо убежден, что через год разведет великолепный сад, где будут красоваться магнолии, высокие липы, тенистые клены. А между тем, чтобы развести самый жалкий цветничок и устроить несколько дорожек, удобных для ходьбы, пришлось бороться с величайшими трудностями. После всякого сильного дождя почва холма ползла вниз и увлекала за собой растительность. Пришлось устроить несколько террас и подпирать каждую из них камнями, которые все-таки плохо противостояли осенним дождям. С одной стороны владения Бальзака соприкасались с чужой усадьбой, и, чтобы отгородиться от соседа, Бальзак воздвиг стену в сажень высотой. Стена эта явилась для него источником бесконечных неприятностей. По оплошности строителей или по странной прихоти судьбы, она никак не стояла на месте. После всякого сильного ветра или дождя она валилась, и непременно в огород соседа, на его репу и капусту, за которые Бальзаку приходилось платить втридорога.

Наконец романист потерял терпение и купил соседнюю дачу. «Хоть дорого пришлось заплатить, – говорил он, – да не беда, пусть моя несчастная стена умирает на своей собственной земле».

Внутреннее убранство дома было еще фантастичнее, чем его «наружность». Ни ковров на полу, ни занавесей на окнах, ни комодов, ни шкафов там не было. Простые, голые, выштукатуренные стены, на которых красовались надписи углем: «Отделка из Паросского мрамора. Плафон расписан Эженом Делакруа. Обои д'Обюсона. Мраморный камин. Двери вроде Трианонских. Мозаичный паркет из разных сортов редких деревьев с островов». Вся эта «роскошь» должна была украсить «Жарди» в отдаленном будущем, а пока романист утешался тем, что во всех комнатах устроил звонки собственного изобретения, так остроумно скрытые в стенах, что их трудно было заметить. В «Жарди» Бальзак не жил постоянно: когда у него была спешная работа, он запирался в своей маленькой парижской квартире, ни с кем не виделся и писал, почти не отрываясь от стола, часов по 18 в сутки. В сравнительно свободные промежутки времени он переселялся на свою дачу и очень любил принимать там друзей. Гости собирались обыкновенно к обеду, часам к шести, Бальзак ел всегда с большим аппетитом; особенно фрукты составляли его любимую пищу. Вино подавалось за его столом в изобилии, гости пили, разговоры велись самые непринужденные, со всех сторон сыпались пикантные анекдоты, шутки, остроты. Бальзак не любил сам говорить за обедом, но с величайшим удовольствием слушал своих собеседников, весело хохотал каждой удачной остроте, приходил в восторг от удачного каламбура. После обеда он угощал присутствовавших особенным кофе собственного приготовления и каким-то удивительным желтым чаем, о происхождении и свойствах которого он рассказывал самые фантастические истории. Затем Бальзак уходил в свою комнату и ложился спать, с тем чтобы ночью встать и работать. Он находил, что одна только ночная тишина природы и жизни возвращает ему спокойствие, необходимое для его творчества. Часто он обдумывал свои произведения, бродя машинально ночью по лесам Виль д'Авре и Сен-Клу. Не раз случалось ему очнуться утром в Париже, на площади Согласия, в халате, в туфлях, без шляпы на голове; он не помнил, по каким местам ходил несколько часов сряду, и спешил влезть на имперьял дилижанса, чтобы скорей вернуться в Виль д'Авре. Кондуктор знал его и не пытался требовать с него платы: известно было, что у него в кармане никогда нет ни одного су.

Апогей известности Бальзака совпал по времени с расцветом славы Виктора Гюго. Оба писателя знали и взаимно ценили друг друга, но никакой близости между ними не существовало. Тем более приятно и лестно было Бальзаку, когда глава романтической школы выразил желание посетить его на даче. Леон Гозлан дает нам характерное описание этого свидания двух светил тогдашней литературы:

«Бальзак был одет в живописные лохмотья. Его панталоны без подтяжек по обыкновению расходились с его широчайшим жилетом, его поношенные башмаки не сходились с панталонами; бант его галстука торчал около уха; четыре дня не бритая борода густо разрослась. На Гюго была серая шляпа сомнительного цвета, выцветший синий фрак с золотыми пуговицами в виде кастрюль, черный, истрепанный галстук и большие зеленые очки. Пока подавали завтрак, Бальзак предложил гостю погулять по его владениям. В. Гюго хвалил дачу очень сдержанно. Напрасно Бальзак уверял его, что об этой местности упоминается в мемуарах Сен-Симона; он, видимо, в душе подсмеивался над странной прихотью хозяина, нетвердо ступая по узеньким дорожкам садика, залитым асфальтом. Одно вызвало его восхищение – это огромное ореховое дерево, возвышавшееся почти у подножия холма. Бальзак просиял при восторженном восклицании гостя.

Поделиться:
Популярные книги

Сводный гад

Рам Янка
2. Самбисты
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
5.00
рейтинг книги
Сводный гад

Хозяйка дома в «Гиблых Пределах»

Нова Юлия
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.75
рейтинг книги
Хозяйка дома в «Гиблых Пределах»

Неудержимый. Книга XVI

Боярский Андрей
16. Неудержимый
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга XVI

Стражи душ

Кас Маркус
4. Артефактор
Фантастика:
городское фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Стражи душ

Отмороженный 9.0

Гарцевич Евгений Александрович
9. Отмороженный
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
5.00
рейтинг книги
Отмороженный 9.0

Последний Паладин. Том 4

Саваровский Роман
4. Путь Паладина
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Последний Паладин. Том 4

Ливонская партия

Ланцов Михаил Алексеевич
3. Иван Московский
Фантастика:
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Ливонская партия

Возвышение Меркурия. Книга 13

Кронос Александр
13. Меркурий
Фантастика:
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Возвышение Меркурия. Книга 13

Ваантан

Кораблев Родион
10. Другая сторона
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
5.00
рейтинг книги
Ваантан

Не отпускаю

Шагаева Наталья
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
8.44
рейтинг книги
Не отпускаю

Мастер Разума V

Кронос Александр
5. Мастер Разума
Фантастика:
городское фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Мастер Разума V

Действуй, дядя Доктор!

Юнина Наталья
Любовные романы:
короткие любовные романы
6.83
рейтинг книги
Действуй, дядя Доктор!

Шведский стол

Ланцов Михаил Алексеевич
3. Сын Петра
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Шведский стол

В теле пацана 4

Павлов Игорь Васильевич
4. Великое плато Вита
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
В теле пацана 4