Оня

Зилов Виктор Дмитриевич

Ее взгляд не понравился мне. Я всегда боялся вот такого Наташиного взгляда. Мнение единственного человека, которым я дорожил, сейчас выразилось в этом взгляде. Всю часть жизни, прожитую с ней, я боролся за ее одобрительный взгляд, когда она ласково и нежно смотрела

на меня, позволяя воспользоваться ее расположением. Хотя слово "воспользоваться" довольно неуместно по отношению к той степени свободы, которая предоставлялась мне по случаю хорошего настроения. В этот момент я понял, как радикально эта зависимость от Наташи изменила меня. Не знаю, кто или что сделал так, чтобы я встретился с самим собой, но простое сопоставление очевиднейшим образом показало, насколько я изменился. Мне вдруг стало жаль себя, что я такой вот переиначенный, такой совершенно непохожий на себя первоначального безвольно жду, что меня пригласят на новую работу, вместо того, чтобы бороться с самим собой за место под солнцем. Сожаление о себе преданном, навалилось, придавив к креслу.

– Понимаешь, - начал я медленно, - я проиграл самому себе. Это глупо звучит, но это так.

– Это похоже на гоголевскую сказку про нос, или на сказку про тень..., - Наташа все продолжала на меня смотреть. Теперь в ее взгляде я увидел жалость.
– Там добро побеждает зло, а в действительности все наоборот. Хотя, возможно, ты не проиграешь.

– Да в какой действительности, - я махнул рукой.
– Уж наша реальность всем действительностям реальность. Встретил, блин, самого себя, который больше всего на свете ненавидит самого себя. Бред, блин.

– Почему бред? Самое распространенное человеческое состояние - ненависть к самому себе.

– Смешно, что оня...

– Кто-кто?
– переспросила Наташа.

– Оня, ну то есть я-он, он-я. Короче, получается такая новая сущность "оня", которая состоит из двух половинок меня. Но самое интересное не в этом, а в том, что я второй не знаю, что он это я, и поэтому он меня хочет раздавить, уничтожить. Возможно, у него нет такого прямого желания, скорее всего, нет, ведь я не такой кровожадный, но победить, одолеть и морально растоптать, Андрей хочет непременно. Другое окружение, молодость.

– Это похоже на лень, которая сидит паразитом внутри и убивает своего носителя.

– Не совсем. Все-таки линия моего раздела прошла не по границе между добром и злом, а как-то по-другому, ведь у того Андрея есть жена, дочка. И нельзя сказать, что они такие уж монстры и исчадия ада, также как нельзя сказать, что мы с тобой ангелы. Это урок какой-то.

– Или сбой в матрице, - усмехнулась Наташа.
– Только так можно объяснить, как два варианта одного и того же человека могут столкнуться в одно время в одном месте, скорее всего без всякого умысла, потому что смысла в этом ноль.

– Может смысл в том, чтобы показать, как же тебе повезло, - проговорил я, и, притянув ее к себе, поцеловал, а затем добавил, - мой доктор Франкенштейн.