ООО «Удельная Россия». Почти хроника
Шрифт:
В первом же открытом сообщении от соратников Наковальный увидел фоту Дарьи Смирновой, обжавшую обнаженными бедрами еловый ствол. Он не мог сдержать хохота и побежал показывать удачный ракурс всей съемочной группе. Группа присоединилась к веселью, особенно буйствовал режиссер. «А коммент-то, коммент-то какой! – изнемогал он. – Бывшая „Писька“ в испуге залезла на несоразмерный ствол».
Альбрех был в партнерских отношениях с Дарьей, он поставлял лозу для ее экологических приютов, но бизнес – бизнесом, а информированность соратников – прежде всего. Наковальный с удовлетворением перепостил фоту всем своим контактам и перешел к чтению последних новостей в Рундексе.
Ни Президента, ни его тела милиция
«Еще одна хорошая новость, – удовлетворенно отметил про себя Наковальный. – Наконец-то засланец нажал не ту кнопку».
Силы НАТО в лице своего главнокомандующего выразили готовность подключиться к поискам пропавшего Президента Куцына. В частности, НАТО готово с особой тщательностью поискать его в районах расположения стратегических военных объектов России. Российская бизнес-эмиграция, компактно расселившаяся по обеим сторонам Атлантики, зашевелилась и подняла голову. Опальный обдрисмен Ким Неуемный, скрывавшийся в последние годы от преследований режима в туманностях Альбиона, вышел из тумана и возвращается на родину. «Интерфакс» опубликовал его требование к Премьеру Двойникову освободить наконец из заключения Ходора Рудокопского.
«Так, проснулись олигархи недобитые. Тянут к нашей власти свои грязные руки. А ведь всем известно, психологию олигарха только могила исправит. Нужно срочно противодействовать, не допустить предателей России обратно в страну. Бросили Родину – теперь вот жрите там горький хлеб чужбины. Отлично сформулировано. Срочно опубликовать». И Наковальный продиктовал текст в Мультифан. Буковки быстро появились на экране, Наковальный перечитал и скомандовал: «Опубликовать».
Кто-то тронул его за плечо. «Альбрех Дуралексович, я молот принесла. Примерьте». Сзади стояла ассистентка. «Симпатичная чика, – подумал Альбрех. – Добью Куцына, надо будет ею заняться».
Наковальный опробовал молот, помахал им направо и налево, чуть не зацепив ассистентку. Молот был легче прежнего, а рукоятка – короче. Альбрех удовлетворенно кивнул. Осветитель включил лампы, оператор – камеру, ассистентка пропела: «Дубль пять». Режиссер сделал отмашку: «Начали». Но начать не удалось. Альбрех почувствовал, как завибрировал его Мультифан. Это была вибрация тревоги. Он выскочил из кадра. Режиссер досадливо выругался, осветитель отключил свет, а оператор – камеру. «Слушаю», – торопливо сказал Наковальный прибору. Прибор ответил голосом соратника Подковкина. «Альбрех, бросай все, рви в штаб, если прорвешься. Люберецкий со своей кодлой летит на штурм оппозиционного болота». Взволнованный Наковальный швырнул молот, молот отлетел, ударился в ноги Куцына, скульптура рухнула и разбилась вдребезги. Режиссер схватился за голову. «Что же теперь делать?» – убитым голосом спросил он у Наковального. «Закажите пять экземпляров Люберецкого». – «Тоже в брронзовом покррытии?» – «Нет, деревянного.
И топор. В щепки колоть буду». – «А с этим что?» «А это вчерашний день». – «А рработу оплатить?» – «А вы ее сделали? Зачем камеру выключали? Свет экономили? Доэкономились. Считайте это пробой пера». – «Тогда я отказываюсь в дальнейшего сотррудничества с вами, Альбррех Дурралексович!» – «А вот это – недальновидно. Или вы сегодня умирать собрались?». Режиссер опешил от такой постановки вопроса. «Зачем же умиррать? Я жить хочу». – «А если жить хотите, подумайте о завтрашнем дне. Завтра, может, я приду к власти. И вы горько пожалеете, что отказывались сотрудничать со мной на заре моей политической карьеры».
Наковальный пристегнул к ногам сапоги-прыгоходы и поскакал прочь от съемочного павильона киностудии «Мосфильм», лихо перепрыгивая через ограды и замершие в вечных пробках автомобили. Он спешил занять свое законное место во главе оппозиции.
Сцена четвертая
Атака люберецких потребителей
Василий Люберецкий направлялся к оппозиционному болоту во главе внушительной колонны электромобилей «Кодла» последней модификации. Колонна бесшумно двигалась по Куцынскому проспекту, и лишь шорох шин об идеальное пластиковое покрытие правительственной трассы сопровождал это немое кино. В каждой из машин сидел представитель потребительского класса, занятый своей основной обязанностью – потреблением. Кто-то потреблял еду, кто-то – напитки, кто-то музыку, кто-то видеоряды на экране встроенного в ветровое стекло монитора. За дорогой никто не следил. В этом не было необходимости. Машины были полностью самоходными. Встретив препятствие в виде вереницы стоящих в пробке устарелых автомоделей, электромобили выдвигали лопасти пропеллеров и, поднявшись над суетой, двигались над трассой по воздуху. Любопытные пробочники открывали стекла своих таратаек и, высунувшись чуть ли не по пояс, провожали завистливо-восхищенными взглядами летучую колонну.
Сам Василий летел в авангарде на белой «Кодле» с открытым верхом. На нем был дизайнерский водительский комбинезон из нанокожи. Нанокожа была хороша тем, что имела пыле-, водо– и мыслеотталкивающие свойства. В последнее время в Москве развелось много хулиганствующих пеших молодчиков, скачущих по улицам в сапогах-прыгоходах, которые ради забавы исподтишка вешали на проезжающих свои грязные мысли. А организм Василия уже плохо справлялся с ворохом грязных мыслей окружающих и нуждался в надежной защите.
Выстроившиеся клином электромобили летели за лидером, сохраняя выверенную дистанцию и скорость. Расчетное время прибытия на болото – пятнадцать часов сорок пять минут. В самую топь садиться нельзя – можно завязнуть. Болото нужно окружить по периметру и потребовать от оппозиции сдачи позиций. Если оппозиция откажется от добровольной сдачи – взять измором, заморозив болото вместе с его обитателями при помощи новейшего биохимического препарата «Ахренин», баллоны с которым лежали в багажнике каждой «Кодлы». Программа действий была заведена в бортовые компьютеры и приводилась в движение одной левой пяткой. Все было продумано так, чтобы не отвлекать потребителей от их основной деятельности и не заставлять их испытывать ни малейшего дискомфорта.
«Комфортная жизнь – во главе угла» – таков был месседж Партии власти потребителей, и Люберецкий никогда не отступал ни на йоту от однажды задекларированной партийной цели. Своих последователей Василий холил и лелеял. Он не собирал их на митинги, акции и демонстрации, в отличие от молодежной гопоты, которой он руководил ранее. Он не выкрикивал лозунгов, все заменил единственный месседж; не то чтобы Василий истощился и не мог придумать больше, он просто с уважением относился к занятости своих сторонников, которым решительно некогда было читать лишние буквы. Зато он проплатил баннерную рекламу в Рундексе, и каждый раз входя в Сеть, потребитель видел перед собой мигающие буквы: «Комфортная жизнь – во главу угла. Жми в правый угол». И люди жали как по команде. В ответ на нажатие компьютер самоустанавливал партийное программное обеспечение, которое заботилось обо всех информационных запросах своих членов в обмен на виртуальную поддержку партии.