Опала на поводке
Шрифт:
– Какой ты опасный человек, Эмберхарт-кун, - устрашающие морщины лица Суитиро пришли в движение, пытаясь сложиться в улыбку, - Это что же нужно сотворить, чтобы быть отлученным в столь юном возрасте!
Я выполнил еще один молчаливый полупоклон. Пока прямого оскорбления нет, идти на конфликт необходимость отсутствует. Да и не пойду я, слишком уж статусы разные. Тем тяжелее будут последствия… для них.
А еще оба представителя Иеками были сильны энергетически. Очень сильны. Настолько, что моя аура считывала даже не направленные на меня эмоции. Сейчас оба представителя сероволосых испытывали весь спектр чувств
– Я кое-что тебе расскажу, Эмберхарт-кун, - внезапно расслабился молодой Рюдзи, - Эти знания не представляют из себя секрета, но их принято не разглашать направо и налево… Речь пойдет о острове Гаккошима, где ты и Рейко учитесь… Вот скажи мне, будешь ли ты удивлен, если сейчас узнаешь, что настоящая будущая аристократия Японии учится в совершенно других академиях?
– Не буду, Иеками Рюдзи-сан. Это не является для меня новостью, - неприятие от новых полупоклонов помогает справиться со зверским желанием курить.
– Я так и думал… - благодушно покивал наследник и продолжил, сменив тон на участливо-издевательский, - Но ты, думаю, совершенно не в курсе, что Гаккошима считается «мусорным баком» нашей империи. В Якудзёсейшин, Куросёбанаэн и Ясукарантей отправляют тех… кто не соответствует нормам. Детей без будущей роли в роду и семье. Бастардов. Лишних. Туда специально приглашают иностранцев, чтобы эти «лишние» могли соприкоснуться с чужой культурой и получить потом место посла какого-нибудь рода или клана. Это… Эмберхарт-кун… практически изгнание за кусок хлеба и крошку престижа. О такой роли Гаккошимы ты слышал?
– Благодарю вас, Иеками Рюдзи-сан, - продолжил я разминку спины, - Это новые для меня сведения.
Естественно, что Японии необходимо место, где перерождающиеся «Герой» и «Князь Тьмы» будут иметь возможность пересекаться, конфликтовать, заводить знакомства среди аристократок и осеменять их. Для последнего совершенно необязательно подкладывать наследниц. Рейко? Хм… оу… Так вот оно что…
– Даже в Якусейсшо ты, Эмберхарт Аристер-кун, считаешься одним из слабейших! – жестко продолжил наследник рода, - Такие люди не должны ходить в друзьях у моей дочери! Я требую, чтобы ты к ней более не приближался!
– Ваша просьба не представляется мне выполнимой, Иеками-сан, - тут же отреагировал я. Скарлет, как я тебя сейчас понимаю, вредная эгоистичная сестра! Вместо того, чтобы воззвать к силам ада, вломить обоим напыщенным засранцам так, чтобы они остаток дней пролежали в постели, а заодно плюнуть на их родовой алтарь, я сижу, кланяюсь, говорю вежливые вещи и с тоской думаю о тридцати килограммах циркониевой взрывчатки под седалищем ждущего меня Баркера.
Младший из гопников вскочил, сжал кулаки и шарахнул во все стороны своей перекачанной аурой. По кимоно Рюдзи с сухим треском пробежали синеватые разряды электричества, оставляя мелкие дымящиеся подпалины.
– Ты… - заскрипел младший Иеками зубами.
Я почти услышал «Вообще понял, с кем связался?», но тут рявкнул местный хозяин:
– Рюдзи! Иди, остынь! Мы с Эмберхарт-куном поговорим без тебя!
Почти минуту старый и молодой мерялись взглядами, а я сидел и гадал – какая муха их укусила? Сказать, что такое поведение нехарактерно для выдержанных японцев – это ничего не сказать. Пригласить в дом с поводом «благодарности»,
Рюдзи убрал ауру и быстрым шагом удалился из комнаты, явно недовольный приказом.
Что, неужели Якусейсшо настолько «мусорный» бак?
Пара выкуренных сигарет и наблюдение за карпами в прудике сняли большую часть напряжения. Все это время глава рода стоял и делал вид, что тоже любуется рыбами.
– А скажи-ка Эмберхарт-кун, что послужило причиной столь категоричного… мм… отказа? – старец с воинственно загнутыми кверху остатками волос, потер спину, демонстративно кряхтя. Бросив на меня лукавый взгляд, мужик, на котором можно было возить кирпичи мешками, быстро спросил еще, – Неужели Рейко-чан так понравилась? Прямо настолько?
Я развернулся к валяющему дурака мужчине всем корпусом и… молчал где-то минуту, формулируя ответ.
– Иеками Рейко тут совершенно не причем, Иеками Суитиро-сан. Даже если не считать того момента, что визит в дом Иеками не дал мне ни единого повода отвечать согласием на подобную просьбу, то в любом случае - для меня имеет значение только данное мной, Алистером Эмберхартом, слово. Если девушка захочет прекратить со мной общение, то я приму ее решение как должное.
– Если б все было так просто, - вздохнул дед, переварив мою словесную конструкцию, - Увы, Эмберхарт-кун, нашему роду необходимо, чтобы у Рейко-тян были отношения с совершенно определенным человеком… и этот человек не ты. На нее мы можем влиять лишь… в ограниченных масштабах. Логика в моих рассуждениях тебе видна?
– Более чем, - совершил я первый искренний поклон по отношению к деду, - Благодарю что предупредили, Иеками-доно.
– Доно? Ты внезапно вспомнил о вежливости? – прищурился Суитиро, тут же теряя благостно-стариковский вид.
– Честное предупреждение о том, что меня вскоре попытаются убить – лучшее, что я услышал под сенью этого дома, - признался я, пожав плечами, - Моя семья не забывает о вежливости, но не разбрасывается ей бездумно.
– В общем, давай так поступим! – приободрившийся старец потер свои лопатообразные ладони друг о друга, - Ты молодой и горячий человек, Эмберхарт-кун, я сам таким был! Эх, молодость! Но мы говорим о серьезных и не терпящих отлагательства вещах. Род Иеками даст тебе срок… до следующего четверга. Это достаточно времени, чтобы все обдумать и принять взвешенное решение. Надеюсь, мы друг друга поняли?
В моем кабинете играла музыка. Граммофон старался, выводя третью симфонию Фредерика Холла.
– Алистер! – мне в руки упало невесомое девичье тело, тонкие ручки цепко обвили шею, - Дорогой! Любимый! Я так скучала!
– Миранда! Радость моя! – выполнив положенный танцевальный маневр, я замер, держа девушку за кончики пальцев, отставив ногу и свободную руку максимально грациозно, - Сколько лет, сколько зим! Ты все прекраснее с каждым моментом этой жизни!
– А твоё лиц… - попробовала нежно пропеть Миранда Коул, но поперхнулась и закашлялась, предъявляя доказательства, что мои запасы печенья снова пострадали. Метнувшись к столу, черно-белая девочка схватила кувшин с водой и хорошо так к нему приложилась. Но роль попыталась доиграть, - А твоя изрезанная рожа столь же отвратительна, как и неделю назад!