Опала на поводке
Шрифт:
Это продолжалось еще около половины часа. Жуткие черные твари ползали по стенам, шуршали, скрипели, кидались на Кея и кусали его за что придется. Он в панике бегал от них по всем комнатам, даже попытался несколько раз покинуть дом. Попытки были провалены – как только он приближался к окну или двери, на него накидывалось сразу три крысы. Под конец он забился на кухне в угол, вооружившись большим ножом. В его глазах начала проглядывать ярость обреченного.
Крысы шуршали и скрипели, мерзко хрустя телами, они бегали с одинаковой легкостью по полу, стенами и потолку. Нож в руках мальчишки угрожающе дергался на каждое движение, а его нервы были уже на пределе.
– Что вам от меня надо?! – внезапно заорал подросток.
Это оказалось большой ошибкой. Молниеносный прыжок черной твари, и вот – лишь ее задница и дергающийся хвост торчат снаружи. Все остальное – у Таканаши во рту. И оно стремилось к большему.
Последняя капля. Вот как это называется. Кей не помнил, как он выронил нож. Не помнил, как вонзил свои пальцы в мягкое и подрагивающее брюшко крысы, норовящей залезть поглубже… в него. Подросток осознал себя, стоя посреди жутко воняющей кухни с трясущимися руками. Крыса была размазана по стенам, полу, любимой маминой разделочной доске и, конечно же – по самому парню. Осознает он это куда позже, а пока горящие очень нездоровыми чувствами глаза ищут еще две черные и хрустящие тени, неуклонно наворачивающие вокруг Кея круги.
Прошло полчаса. Стоявшая невдалеке от дома Таканаши высокая и длинная фигура в зеркальной маске и цилиндре вытащила из наружного кармана странную брошь с синим непрозрачным камнем, посмотрела на нее, удовлетворенно кивнув, и отправилась быстрым шагом прочь. Первый урок будущего Героя прошел успешно. Второй будет в понедельник… когда будущий Герой узнает, что его родителей «не стало в живых», а наследство он получит только по завершению академии Якусейсшо.
Настоящая учеба Таканаши Кея, обычного японского школьника, началась.
Глава 12
Проклятие и благословение Древних родов – мы невидимы, легко теряясь в сонме обычнейших малых аристократов, большая часть дохода которых уходит на поддержание должного имиджа и образования для детей. Это помогает обходиться без врагов и друзей, не принимать участие в политике и чужих раскладах. Для графа Эмберхарта это данность, для меня, его четвертого сына – не такая уж большая разница в статусе, ибо четвертый сын никому не известного дворянина – это совершенно не то, что четвертый сын испанского герцога крови Эмилио Варгаса. Вот у юного Хуана, несмотря на все деньги, присылаемые ему отцом, пропасть между его положением и титулом отца – категорически непреодолима и унизительна. Хуан Варгас для испанской аристократии как брелок на руле чрезвычайно престижного автоматического мобиля. С этим ему жить и умереть.
Тем не менее, для той же Скарлет Эмберхарт невозможность посрамить своей красотой и богатством известнейших леди Англии на каком-нибудь приеме была и остается высшей жизненной несправедливостью. Моя старшая сестра имела все предпосылки и внешние данные, чтобы стать бесспорным украшением любого двора Европы, но… указующий жест графа Эмберхарта показывал прелестнице, куда ей стоит направить свою энергию. Заниматься же семейным делом Скарлет отчаянно не желала, удрав вместо этого замуж за француза Монтгомери.
Находясь сейчас в гостях рода Иеками, я ее отчасти понимал – у невидимости есть немало неприятных свойств. Проявляемое хозяевами огромного приземистого здания-дворца отношение к гостю было… пренебрежительным.
Объяснения тому, что из меня уже третий час двое мужиков со странными прическами на аристократически-гопницком языке пытаются выжать ответ на вопрос «а кто по жизни твой папа, пацанчик?», у меня не находилось. Иеками скоро стукнет шесть сотен лет, вполне неплохой возраст для середнячков. А уж в Японии, с их высокой культурой и социальными ритуалами, да еще на первом официальном знакомстве выдавать вопросы, напрямую затрагивающие интересы другого рода, да еще с таким видом, как будто так и надо…
Попивая зеленый чай, я смотрел в наглые рожи двух весьма здоровых типов, больше всего напоминающих стукнутых током тяжелоатлетов, и недоумевал.
Сам полузамок-полупоместье Иеками оставлял впечатление – это было что-то вроде огороженной низкой крепости, отхватившей себе территорию, сравнимую с площадью крупных английских парков. Тут были и пруды, и лесок, и огороженные участки, в которых я предположил наличие тиров, полигонов и тренировочных додзе. Сам дом тоже внушал уважение, во всей своей одноэтажности – я оценил его размеры приблизительно в шесть тысяч квадратных метров. А еще урожденные Иеками-мужчины сильно отличались от своих женщин, да и средних японцев вообще – высокие, мускулистые, с грубыми усатыми лицами и… прическами, торчащими вверх. Хоть последние и были облагорожены усилиями парикмахеров, но я прекрасно видел, что растительность торчит сама по себе, без усилий какого-либо лака.
Началось все достаточно прилично. Слуги проводили меня до основного здания, где я увидел непривычно тихую и строгую на вид Рейко, представившую мне своих мать и двух теть. Миловидные женщины с разным цветом волос, но выдающимися бюстами. Чуть позже я понял, что все урожденные Иеками отличаются серо-стальным цветом волос – когда меня проводили за общий стол. На этапе короткой совместной трапезы тоже все было довольно спокойно и размеренно, хоть мне уже пришлось усиливать самоконтроль – сидение на коленях было непривычным.
Затем все женщины и дети, включая Рейко, разбежались, а двое сероволосых кряжистых мужиков начали вовсю нарушать нормы и правила приличия. Старший член и глава рода Иеками Суитиро больше времени молчал и слушал, сидя плечом к плечу с сыном и изредка вставляя подбадривающие его междометия, а вот Иеками Рюдзи, являвшийся наследником, а заодно отцом уже шести дочерей, язык особо не сдерживал.
Разумеется, что «вынесение благодарности за спасение дочери» было всего лишь предлогом. Совершенно одинокая девочка бежит от убийц по поезду и встречает совершенно одинокого мальчика, вооруженного до зубов, но без свиты, телохранителей и защитников. Курам на смех. Но, в таком случае принято формально поблагодарить, испить чайку, уверить в добрых намерениях и отпустить подобру-поздорову. Как минимум, до тех пор, пока слуги не выяснят подробности. Здесь же меня откровенно прессовали.
– Ох-хо, Эмберхарт-кун, что же ты такой скрытный? Нам просто интересно, с кем учится Рейко-тян, неужели тебе лень почтить хозяев дома ответом? – неприкрыто давил начавший лысеть мужчина, обладающий то ли бессмертием, то ли находящийся в родстве с духами наглости.
– Я лишь четвертый сын своего отца, - не поскупился я на короткий поклон, - К тому же, находящийся в опале и не представленный своему королю, а значит – и не имеющий прав говорить о собственной семье. Уважаемый Иеками Рюдзи-сан бесспорно понимает, какие ограничения влечет за собой опала рода…