Опаленные крылья мечты
Шрифт:
– Дочь, чем занимаешься? Уже неделю не появлялась.
– Мама, - губы трогает улыбка, скользит, расходясь к уголкам глаз лучистой сеточкой, - я как раз хотела поговорить. У меня возникли сложности на учебе и я...
– Ты представляешь, что наш балбес учудил?! Завалил зачет по математике. Придется нанимать репетитора, а это двести рублей в час и минимум десять занятий! Семейный бюджет трещит по швам. Где я на него денег напасусь?!
– Да мама, - уголки губ опускаются, набрякшие веки закрывают глаза, вдруг ставшая очень тяжелой трубка, почти выскальзывает из руки, - конечно я зайду... Как только смогу. Много учебы... Я тоже тебя люблю.
Короткие гудки отбоя. Тело деревянной походкой направляется в угол комнаты, где среди вороха газет, неприметный, ждет своего времени клочок бумаги с накарябанными кривыми цифрами. Словно чужие, руки разгребают пыльную бумагу, отбрасывают ненужное. Между квадратных листов с ровными строчками букв мелькает обрывок. Пальцы ухватывают за кончик, вытягивают из груды бесполезного мусора. Глухие шаги болью отдающиеся в теле, холодная трубка, мерные звуки гудков.
– Виктория? Это Ольга... Да, я решила... Встретимся... Через час? Хорошо, я буду ждать, я знаю место.
Тупая, давящая боль в висках, и серый солнечный зайчик прыгающий по стене в такт ударам сердца.
ЧАСТЬ II
ГЛАВА 1
На место, к памятнику Пушкину, Ольга пришла заранее. Засаженная елочками небольшая площадка, где обычно назначали встречи влюбленные парочки, оказалась пуста. Отлитый из бронзы, в натуральную величину, поэт задумчиво смотрел вдаль, на его плечах сидели голуби. Пройдясь несколько раз вдоль площадки, Оля присела на скамеечку, но, не в силах сохранять неподвижность, уже через минуту вскочила, взволнованно зашагала взад-вперед. Мысли суматошно метались, не позволяя сосредоточиться, щеки горели, а кончики пальцев покалывало.
Слуха коснулось звонкое цоканье каблуков. Ольга стремительно обернулась, но наткнулась на настороженный взгляд незнакомой женщины. Подозрительно косясь, женщина обошла ее по дуге. Резко зазвенело, заставив вздрогнуть, едва различимый за густой порослью кустарников, невдалеке пронесся трамвай. Ольга остановилась, вспомнив успокаивающие упражнения, закрыла глаза, вдохнула, на несколько секунд задержала воздух, замедленно выдохнула.
В ногу ткнулось мокрое. Непроизвольно открыв глаза, Оля увидела пса. Возле ноги сидел здоровенный сенбернар и тяжело дышал, вывалив мокрый розовый язык почти до самой земли. Недоумевая, как такая огромная туша умудрилась подойти незаметно, Оля потянулась к псу, потрепала за ухом. Хвост дернулся, обозначая удовольствие, уши настороженно приподнялись.
– Вот ты где!
– С хрустом продравшись через жесткие ветки кустов, к памятнику вышел мужчина с кожаным поводком в руке, подошел ближе, сказал извиняющимся тоном: - Простите, пожалуйста, он вас не напугал?
– Нагнувшись, мужчина щелкнул карабином, взяв пса на привязь, добавил недовольно: - Обладает отвратительной привычкой убегать и ласкаться ко всем встречным. Кто-то с удовольствием гладит, но некоторые пугаются. Недавно одну женщину чуть не до полусмерти напугал. Я теперь его и отпускать боюсь. Собака добрая, мухи не обидит, но у него же на лбу не написано.
– А вы бы взяли, да написали, - Ольга задорно улыбнулась.
– Нет, правда! Шапочку какую-нибудь сшейте, или пилотку. Голова-то у него о-го-го! Можно даже папаху, а на ней крупными буквами - "Не кусаюсь!".
– Вы серьезно?
– Мужчина задумчиво потер подбородок.
– Прямо так и написать?
– Конечно. Если собака хорошая, зачем намордником мучить? А так - все будут знать.
Мужчина постоял, размышляя, кивнул.
– Хорошо, я подумаю, действительно интересная мысль. Спасибо за идею.
– Дернув за поводок, он потянул пса за собой. Тяжело вздохнув, сенбернар встал, вильнул на прощание хвостом, и затрусил следом за хозяином.
– Только вы крупно напишите, - закричала Ольга вслед, - чтобы издали было видать.
Нервозность исчезла, а настроение поднялось. Улыбнувшись, Оля помахала рукой вслед псу и направилась к виднеющемуся у поворота киоску с мороженым, когда от дороги гуднули. Мазнув взглядом по стоящему у обочины серому фургончику "Тойоты", Ольга собралась пройти мимо, но машина настойчиво загудела, привлекая внимание. Подчеркнуто игнорируя призыв, Оля миновала фургончик, не поворачивая головы, когда сзади раздался знакомый голос:
– Спортсменкам - гип-гип, ура!
Она обернулась. Высунувшись из кабины, на нее весело смотрел заочный любитель легкой атлетики и большой почитатель пива.
– Вот это да, Славка!
– воскликнула Ольга, всплеснув руками.
– Каким ветром?
Вячеслав сделал серьезное лицо, скосил глаза к переносице, окинув Олю суровым взглядом, изрек:
– В ногах правды нет. Прыгай в машину, за жизнь потрещим.
– Слав, я б с удовольствием, но у меня встреча, - сказала Ольга, оглядываясь.
– Встреча не волк, в лес не учешет, - Славик хитро подмигнул, - или с мужчиной встречаешься?
– Вроде с женщиной, - отозвалась Ольга, пожав плечами.
– Так о чем мы тогда? Садись, кому говорю! Окна чистые, как подойдет - увидишь. А то сейчас обижусь и уеду, а ты ничего не узнаешь.
– Чего это я не узнаю?
– Ольга заинтересованно подошла ближе.
– И молода-ая-а не узна-ае-ет, каков у парня был конец, - чудовищно фальшивя, пропел Слава строчку известной песни.
– Короче, Склифосовский, я устал уговаривать, к тому же у меня пиво кончилось, надо пополнить закрома родины. Решайся в темпе.
Ольга вновь оглянулась. Вероники по-прежнему не было видно, и любопытство возобладало. Она села в машину, рассудив, что если подруга все же придет, то выйти не составит труда. Даже если неугомонный Слава сейчас же рванет за пивом - они успеют вернуться, прежде чем Вероника уйдет, выждав какое-то время.
Как только за Ольгой захлопнулась дверь, Вячеслав кивнул, сказал с удовлетворением:
– Верное решение, ибо - кто отрывается от коллектива, тот не пьет шампанского. Вперед! Алкогольный стратегический запас ожидает нас.