Опаленные крылья мечты
Шрифт:
– М-ммм... вкусно! Мамочка, ты готовишь лучше всех!
Мать снисходительно усмехнулась, но было заметно, что похвала пришлась ей по душе, сказала с озабоченностью:
– Пашка из школы вернется, надо накормить. Представляешь, повадился уличные бутерброды жрать! "Подорожники", или, как их там... а домашнее не ест. Я ему - да ты знаешь, из чего их делают?! А он только ржет в ответ, оболтус неблагодарный.
Дождавшись паузы, Оля осторожно уточнила:
– А папа сегодня вовремя придет? Я хотела с вами поговорить.
Мать отмахнулась:
– Да куда там. Последние дни сидит на работе допоздна. У них план горит, не успевают. Скоро там ночевать будут. Еще бы платили за эти переработки, а то название одно.
– Добавила со злостью: - Уже сил нет. Платят копейки, а ведь скоро ремонт делать. Да и осень на носу, а мне ходить не в чем!
Ольга двигала ложкой все медленнее. Аппетит пропал. Суп стал безвкусным, а на душе заскребли кошки. Оля всматривалась в лицо матери, что искажалось все больше, постепенно превращаясь в маску ненависти.
– Недавно, Светка рассказывала, ей сын заявил, что нужно оплатить учебу. Понимаешь ли, слишком большой конкурс - четыре человека на место. Вот негодяй! Так, рожаешь, растишь, воспитываешь, а тебе потом счет предъявляют.
В горле возник комок, а в висках заломило. Ольга несколько раз открывала рот, порываясь заговорить, но не могла произнести ни слова. Наконец, через силу прошептала:
– Но... могут же быть и объективные обстоятельства.
Мать жестко отрубила:
– Все объективные обстоятельства - тупость и лень. Кто по настоящему хочет - всего добивается сам, а не сидит на шее родителей.
– Отбросив полотенце, которым вытирала тарелки, она ушла в соседнюю комнату.
Оля молча сидела за столом, изо всех сил сжимая зубы, чтобы не разрыдаться. Но слезы находили дорогу, пробивая воздвигнутый волей барьер, образуя мокрые дорожки, скатывались по щекам, беззвучно капали в тарелку с остатками борща. В коридоре послышались шаги. Она поспешно вскочила, поставила тарелку на горку недомытой посуды, плеснула чистящего средства.
Мать появилась в дверном проеме, махнула рукой:
– Брось, сама помою. Все равно убираться до вечера.
– Она подошла ближе, поинтересовалась: - А с глазами что?
Пряча лицо, Ольга пробормотала:
– Мылом брызнула, пойду под водой подержу.
Избегая дальнейших вопросов, она выскользнула из кухни. В коридоре долго не могла застегнуть ремешки на туфлях, раз за разом промахивалась трясущимися пальцами. Попала, дернула зло, едва не оторвав тонкую полоску, подхватив сумочку, крикнула, не оборачиваясь:
– Мам, я по делам, зайду позже, - и почти бегом выскочила на лестницу.
Ольга брела вдоль улицы, не обращая внимания на прохожих. Мужчины провожали заинтересованными взглядами, оборачиваясь, смотрели вслед. Какой-то молодой парень, свернув с пути, некоторое время шел рядом, пытаясь завязать разговор, но она не отвечала, и парень отстал.
Улицы остались позади, дома отступили, сменились могучими тополями, раскинувшими широкие кроны над дорожками парка. Вдалеке замаячили смутно знакомые красноватые стены. Где-то впереди, за кирпичными стенами гаража, колдовал над машинами опытный механик Самсон, а по соседству, в суровом приземистом здании, работал... Ольга улыбнулась, ускорила шаг.
Как и в прошлый раз, двери гаража оказались распахнуты настежь, внутри царила тишина. Остановившись в нерешительности, Ольга потопталась у входа, набравшись смелости, зашла. Некоторое время ничего нельзя было разглядеть в серой кляксе полутемного ангара, но глаза привыкали быстро. Тьма распалась на части, протаяла оттенками, стали видны очертания машин, на полу проявились разбросанные детали. Стараясь не запнуться, Ольга медленно шла вперед, удивляясь царящему безмолвию.
Впереди что-то шевельнулось. Из темноты выступил силуэт, подошел ближе. На Ольгу взглянуло знакомое застенчивое лицо.
– Самсон, а ты чего спрятался?
– Обрадованная, она шагнула навстречу, но остановилась, пораженная. Механик как будто постарел, его лицо почернело, а в глазах затаилась глубокая печаль.
– Самсончик, что с тобой? Ты меня пугаешь. Сидишь в темноте, лицо такое несчастное. Пойдем на свет.
Парень молча последовал за ней. Уже на самом выходе они столкнулись с группой людей. Самсон вышел вперед, указал глазами на Ольгу, прошептал чуть слышно:
– Это подруга Олега. У меня не хватает сил сказать...
Из группы выдвинулся мужчина, все поспешно расступились, пропуская, встал рядом, долго смотрел сверху вниз, его губы подергивались, словно он силился что-то сказать, но никак не мог. Наконец, когда молчание стало нестерпимым, мужчина глубоко вздохнул, взял Ольгу за плечи и тихо промолвил:
– Олег умер. Мы ремонтировали линию на дне, когда какой-то мудак подал напряжение. Олег варил кабель...
Мир стремительно закружился сжимаясь в точку. Мелькнули испуганные лица мужчин, посеревшая листва деревьев, и одинокий, парящий в высшей точке неба орел. Стремительно надвинувшись, жестко ударила земля, сознание затопила спасительная тьма.
После того, как ее дружными усилиями привели в себя, Ольга молча сидела на заботливо расстеленной кем-то куртке, вперив неподвижный взгляд в пространство. Вокруг суетились люди, кто-то говорил успокаивающие слова, кто-то ободряюще держал за руку. Но слов не было слышно, а картинки расплывались, растворяясь в окутавшем землю сером мареве. Лишь один образ во всех красках жизни упрямо вставал перед глазами, до боли знакомое лицо ставшего родным человека, того, с кем было так хорошо, того, с кем она познала радость любви, того, кого больше никогда не будет рядом.
Боль стиснула сердце так, что, не выдержав, Ольга подняла лицо к небу, закричала пронзительно и тоскливо. С соседних деревьев взвилась стайка ворон, а гуляющие по парку люди вздрогнули, пугливо озираясь, поспешили к выходу. Лишь несколько суровых мужчин, сжимая в бессилье зубы, молча глядели на хрупкую девушку, что, обхватив руками колени, тихо покачивалась взад-вперед под беззвучную, слышимую лишь ей, мелодию - мелодию прощания.
ГЛАВА 16
<