Опаленные крылья мечты
Шрифт:
Видите ли, я всей душой болею за студентов, и в каждом случае стараюсь разобраться сам, но... бывают случаи, когда ничего нельзя сделать. И ваш случай, - он развел руками, - именно такой. Вы бросили учебу, никто ничего не знал, все мыслимые сроки прошли... Мы были вынуждены написать приказ об отчислении. Два дня назад приказ ушел наверх и был подписан ректором института.
Ольга изменилась в лице, но твердо отчеканила:
– Этого не может быть: родители звонили в институт, ко мне приходили однокурсницы, все кто нужно были поставлены в известность...
– Кто это все?
– Мужчина мягко улыбнулся.
– Декан - Алексей Николаевич, завуч - Тамара Радионовна.
– И где же они, эти все?
– Он улыбнулся еще мягче.
– Я не знаю где они, - сказала Ольга с достоинством, - но они такого бы не допустили.
– Пролежав все лето в больнице, вы упустили много интересного. Не буду углубляться в детали, сути это не изменит, но, дело в том, что Алексея Николаевича теперь нет, как, впрочем, и Тамары Радионовны, и правила устанавливаю я.
– Мужчина больше не улыбался, серые водянистые глаза смотрели холодно.
– Коммунизм, светлое будущее, образование в массы... ничего подобного здесь больше не будет. Финансирование институту урезано, и балласт будет сброшен.
– Люди балласт?
– Оля раскрыла глаза, не веря услышанному.
– Учитывая нынешние реалии - да. Вы можете думать что угодно на этот счет, но ситуация следующая: сессию вы не сдали, деканат не предупредили. В принципе, ничего страшного не произошло: сломали ногу, пролежали в больнице, попали под отчисление. С кем не бывает? Можете попробовать поступить еще раз, в следующем году на общих основаниях.
Медленно, с трудом подыскивая слова от захлестнувшей обиды, Ольга произнесла:
– А вы не боитесь, что я обращусь на вас с жалобой?
Мужчина покровительственно улыбнулся, подавшись вперед так, что стали видны мельчайшие розовые прожилки в зрачках, вкрадчиво произнес:
– Вам времени и нервов не жалко? Поверьте на слово, в среде высшего образования крутится достаточно денег, чтобы не только спустить на тормозах претензию любого студента, но и навсегда отбить желание дальнейших поползновений.
Чувствуя полную беспомощность, Ольга тихо спросила:
– Какие у меня варианты?
– Один я уже озвучил, но есть и другой.
– Собеседник улыбнулся краешками губ.
– Чтобы не терять год, можете перейти на платную основу. Для начала. А потом, спустя семестр - другой, обратно на бюджет.
– Учеба начинается на следующей неделе. Я не успею собрать деньги.
Он пожал плечами.
– Выход есть всегда: не успеваете на очное - успеете на заочное. Сессия у заочников через полтора месяца, так что все в ваших руках. Если согласны - пишите заявление, если нет - можете поискать правды.
Ольга задала вопрос, что уже несколько минут вертелся на языке.
– Прошу прощения, а с кем я все это время говорю?
Мужчина смерил ее взглядом, ответил холодно:
– Вы до сих пор не догадались? Тимофеев Геннадий Викторович - новый декан и отец факультета. Будете выходить, гляньте на табличку.
Дав выход эмоциям, Оля дерзко уточнила:
– А разве пора?
В глазах декана мелькнула усмешка, но он лишь коротко кивнул на дверь и склонился над бумагами, давая понять, что встреча окончена.
Ольга встала, с достоинством вышла из кабинета, хотя ноги подкашивались, а сердце стучало все сильнее. Уже затворяя дверь она услышала приглушенное:
– Насчет заявления спросите Анну, она объяснит.
Оторвавшись от бумаг, секретарша молча подвинула чистый лист, рядом положила образец заявления, и вновь углубилась в работу. Чувствуя, что совершает непоправимую ошибку, Ольга неверной рукой написала заявление, поставила подпись. В глазах расплывалось, а в мыслях лавиной нарастал вопрос - что сказать родителям?
Секретарша что-то говорила, беззвучно открывая рот, заметив отсутствующий взгляд собеседницы, замолчала, с раздражением дернула головой. Ольга попыталась сосредоточиться, словно через толстую стену до слуха донеслось:
– Повторяю еще раз. Сессия начинается пятнадцатого октября, оплачивать будете в бухгалтерии первого корпуса, не позднее трех дней до начала.
Оля вышла из здания института с тяжелым сердцем. Всего два часа назад жизнь была безоблачна, а сейчас... Она на автомате прошла до остановки и села в автобус, а опомнилась, лишь обнаружив, что стоит у родительской квартиры, безуспешно пытаясь отпереть замок ключами Олега.
Из-за двери раздался знакомый голос:
– Кто ломится? Сейчас милицию вызову, уши-то шутникам поотрывают.
Ольга ответила с раскаянием:
– Мама, это я. Задумалась, вот и тычу чужими ключами.
Дверь отворилась. На пороге возникла мать, спросила с подозрением:
– Случилось что?
– не дожидаясь ответа, ушла на кухню.
Осторожно ступая по забрызганному водой полу, Оля прошла следом, остановившись в дверном проеме, окинула взглядом помещение. В кухне царит разгром: распахнутые шкафы зияют пустыми полками, в раковине сгрудилась огромная куча посуды, а посреди помещения, сверкая белоснежными потеками пены, высится холодильник. Вынутые из холодильника продукты расположились на подоконнике.
– Есть хочешь?
– перекрикивая шум бьющей из-под крана струи, поинтересовалась мать.
– Кастрюля с супом на плите. Возьми тарелку, налей.
– Заметив, как опасливо дочь косится на мыльные лужицы на полу, она поморщилась, бросила: - Ладно, садись, больше натопчешь. Сама налью.
Когда на столе возникла тарелка наполненная горячим борщом, Ольга сглотнула. Рука непроизвольно потянулась за ложкой, а рот наполнился слюной. Ольга помешала ложкой, разминая белый комок сметаны, пока суп не приобрел равномерный золотисто-розовый цвет, зачерпнула, попробовала.