Опальные воеводы
Шрифт:
Обращение к султану как к «халифу всех правоверных» не могло не возыметь действия на Сулеймана Великолепного, чрезвычайно дорожившего этим подкреплением своей политической власти, добытым ещё в 1512 году саблей его предшественника Селима I. Осторожный и решительный Сулейман видел в захвате Астрахани и всего Волго-Донского междуречья полезный шаг, объединяющий под его рукой золотоордынское наследие и открывающий новые перспективы движения на Восток в обход Ирана. У Соколлу, как выяснилось позднее, были свои соображения.
Однако, как только янычарский ага ступил на землю Крыма, где в Кафе должен был создать базу похода, он оказался в центре внимания
Крымский хан в сопровождении ударного корпуса янычар и турецкого флота должен был идти вверх по Дону до Переволоки. У устья реки Иловли артиллерия и припасы перегружались на мелкие суда и поднимались до места, отстоящего на семь вёрст от реки Черепахи, впадающей в Волгу. Здесь специально подготовленные работники были намерены с помощью привезённых на судах заступов, кирок, буравов и носилок прорыть перешеек каналом, возле которого построить крепость.
В окончательном виде Волго-Донской канал должен был пропускать боевые корабли османского флота, обеспечивая империи господство на Волге и Каспии. Трасса канала была заблаговременно смечена и рассчитана. Во время его строительства турецкий корпус ставил крепость на Волге и брал Астрахань, подчиняя все окрестные племена султану с помощью татарской конницы. Частные распоряжения великого визиря касались сосредоточения войск и заготовки всех предметов, необходимых для осуществления мероприятия.
Учитывая тайные думы хана Девлет-Гирея, русские послы через высокопоставленных лиц Крымского ханства осветили перед ним перспективы укрепления Османской империи в Северо-Восточном Причерноморье и Диком поле. Из первостепенной политической фигуры в этом районе хан рисковал превратиться в заурядного вассала Порты, мальчика на побегушках у турецких беклербегов.
Девлет-Гирей мечтал о захвате Астрахани и Поволжья, но только для себя. У него хватило сил и влияния, чтобы убедить Стамбул в авантюрности затеи, в том, что ожидать всеобщего восстания против русских в пользу Османской империи не приходится. Тонким ходом хана было указание на недостаточность одного турецкого корпуса для завоевания господства на Дону и Волге. Отвлекать большие силы на этот второстепенный театр военных действий Сулейман Великолепный был не согласен из-за острой обстановки на Западе.
Русские дипломаты знали, что, когда речь шла об определении приоритетов в использовании военных сил, султан был непреклонен. Он легко воспринял аргумент Девлет-Гирея, поскольку тот соответствовал его стратегическим взглядам. Принцип массирования всех сил и средств на направлении главного удара — по Священной Римской империи германской нации — был для Сулеймана Кануни выше политических, религиозных и даже финансовых соображений.
Под плеск вёсел Семён Елизарьевич ещё и ещё раз перебирал в памяти сведения русских посольств, убеждаясь, что все эти годы они доставляли правительству исчерпывающую информацию о взглядах Высокой Порты в сторону российских рубежей. Москва имела возможность правильно распределять силы соответственно мере действительной опасности.
После провала плана похода на 1564 год Соколлу отошел в тень, предоставив убеждать султана его дефтердару, главному хранителю финансов империи Касим-бею и возглавляемой им черкесской группировке при стамбульском дворе. Касим-бей указывал Сулейману Великолепному, что Астрахань является ключом к одному из главнейших торговых путей между Европой и Азией и приносит огромный доход. Захватить Астрахань, по словам Касим-бея, значило получить в свои руки почти неисчерпаемый источник пополнения истощенных войнами финансов Порты.
Однако, по сведениям Посольского приказа, нажим Касим-бея не удался. Официально султан Сулейман требовал от Москвы оставить Астрахань, но собственным приближенным заявил твердо:
— Воевать с московскими государями, с которыми ещё деды мои были в дружбе, не вижу причин. Они не захватили у Порты ничего. Астрахань — не наша турецкая земля. Её московскому государю Аллах дал!
Ни одна победа не даётся навечно. Семён Мальцев это хорошо знал. Не напрасно именно весной 1568 года его направили с важным заданием в Большие Ногаи. Друг Семёна мирза Магмет и его отец хан Исмаил умерли. Ханом стал слабый Дин-Ахмет, а наследником — энергичный Урус-мирза, кочевавший по берегам Волги как раз близ Астрахани.
Случайно ли? Афанасий Нагой в Крыму считал, что нет. Еще весной 1567 года пленный казак Степан Алферьевич Корышев сообщил ему, что был схвачен и продан в Крым людьми Дин-Ахмета и Уруса, имевшими грамоты к хану Девлет-Гирею о союзе против Москвы.
Надежда на этот союз, возможно, объясняла изменение позиции Крыма в подготовке имперского похода на Астрахань. По сведениям послов Нагого и Писемского, Девлет-Гирей был сильно обеспокоен успехами, которые имела, по его представлениям, Россия в войне на Западе, раздражён усиленным строительством русских крепостей на Тереке и стремительным движением русских поселенцев на Восток, где уже сибирский хан Едигер, жители Иртыша и Югорской земли признали вассальную зависимость от Москвы.
Множество людей разных национальностей и вер, страдавших под ханским игом в Крыму, тайно извещало русских дипломатов о подготовке Девлет-Гирея к большой войне. Среди сообщений особую тревогу Посольского приказа вызывали данные о пребывании в Крыму тайных послов из Больших Ногаев и бывшего Казанского ханства.
По дороге в Ногайские степи Мальцева нагнал гонец с дополнительным сообщением первостепенной важности. Из Крыма извещали, что новый султан Селим II (1566–1574) {25} по совету Соколлу, назначил наместником в Кафу ярого сторонника войны с Россией — Касим-бея, получившего звание паши и беклербега кафинского. В связи с его прибытием Девлет-Гирей провел совещание высших чинов ханства. На совещании присутствовали секретные агенты Нагого и Писемского.
25
Сын Сулеймана Великолепного и его любимой жены Роксоланы.
Благодаря расторопности русских послов стало известно, что султан принял посольства Хивы и Бухары, призывавшие Османскую империю к походу на Астрахань, где, по их словам, таможенные сборы доходят до тысячи золотых в день. Султан одобрительно отнесся и к плану Девлет-Гирея, призывавшего отрезать Иран от торговли с Европой через Астрахань, сделав её основной базой борьбы на Востоке. Обсуждавшаяся на совещании в Бахчисарае грамота Селима II содержала приказ о начале войны с Россией летом 1568 года.