Опасная кукла
Шрифт:
У нее немного кружилась голова, она словно ощущала движение самолета, прорывающегося сквозь облака, уносящего ее далеко в небеса.
Девушка поправила легкую фату, затем, подчиняясь словам Джона, ставшими сухими и официальными, надела кольцо на палец Айзексу, а затем ощутила, как прохладное платиновое с брильянтами кольцо очутилось на ее пальце.
Церемония казалась ей эпизодом сна, галлюциногенного кошмара. Наконец все закончилось. Айзекс легко поцеловал ее в губы, отвел на ее место, помог сесть.
Лиза
Словно проснувшись, дернувшись, как от удара током, Лиза развернула аккуратно сложенную бумажку, впиваясь в нее взглядом, с жадностью рассматривая отпечатанные на компьютере сведения: адрес и название швейцарского банка, код доступа к личному счету, где было тридцать миллионов.
Сердце девушки едва не разорвалось — она тяжело дышала, боясь, что сейчас проснется — и чудесный сон закончится.
Почему-то в голову пришла нелепая мысль, что она проснется на своей продавленной кровати в приюте.
Тогда уж точно останется лишь одно — покончить с собой. Например, перерезать вены ржавым лезвием в покрытой грязными пятами ванне.
Она смотрела — и никак не могла оторваться от букв и цифр, представляющихся ей волшебным заклинанием, вызывающим вездесущего джина, выполняющего практически все желания.
Ее руки дрожали, в глазах появились слезы, отчего видимость резко смазалась. Ощущение нереальности происходящего усилилось. Она никак не могла поверить, что подобное с ней произошло. Почти настоящее, стопроцентное чудо.
Неужели она это заслужила?
В глубине сознания произошла настоящая ломка стереотипов. Это было болезненно. В самой глубине души она считала, что поступает ужасно, жестоко и неправильно. Когда ей приходилось убивать, то возникало странное животное чувство, отчего-то неразрывно связанное с музыкальным вдохновением — и после того, как кровавый кошмар заканчивался, она считала себя чуть ли не маньяком. А теперь…
"Получается, что только жестокостью и безразличием, неразрывно связанными с голым расчетом, наглостью и полным отсутствием моральных принципов можно достигнуть богатства?" — потрясенно думала она, дикими глазами глядя на код к огромному состоянию.
"Конечно, я знала об этом раньше, чувствовала, но все-таки во мне еще шла некоторая внутренняя борьба… Моя совесть тогда еще пыталась подавать голос, хоть я давно обрекла ее на мучительную смерть".
Немного придя в себя, она очень бережно сложила бумажку и спрятала ее почему-то в кружевной лифчик, а не в сумочку, которую повесила на спинку кресла, чтобы та не мешала.
Осознав, куда она засунула драгоценный кусок бумажки, в котором сконцентрировалось все ее будущее счастье, Лиза нервно засмеялась, прикрывая рот ладошкой.
"Прямо как дешевая проститутка, получившая свой жалкий гонорар. Но я могу гордиться. Моя оплата отнюдь не жалкая. И большая часть женщин этого мира позавидовала бы мне, и отдала бы все на свете, даже своих детей, лишь бы оказаться в такой же ситуации. Чтобы их интимное место оценили так дорого"
Постепенно Лиза пришла себя, даже начала замечать белоснежные облака за иллюминатором, окрашенные кровавым солнцем. Тяжелое, прерывистое дыхание, разрывающее легкие, постепенно нормализировалось.
Неожиданно вспомнив про слова Лина — хотя она в них уже и не верила — девушка медленно, поглядывая на мужа с Томом, сняла с себя украшения.
А затем подтянула к себе и открыла изящную сумочку, куда заранее положила коробочку для украшений. Осторожно, стараясь делать это медленно, не привлекая внимания, девушка открыла сумочку и достала пустую коробочку и постепенно сложила в нее все украшения.
"Если Айзекс вдруг заметит, скажу, что они мне мешают", — решила она. Но новоиспеченный супруг углубился в истинно мужскую беседу с Томом. Увлеченные разговором, они ни на что другое внимания не обращали.
Когда Лиза подняла взгляд, то увидела, как по коридору движется пилот в синей форме.
Сердце Лизы екнуло, его словно сжала ледяная рука — она снова начала задыхаться. Ей хотелось кричать, биться в истерике. Слишком много эмоций переполняло девушку. Но она лишь застыла, напрягшись всем телом, и глядя на него, как хрупкая лань на приближающегося ягуара.
Двое мужчин даже не заметили передвижения Лина.
Когда пилот проходил мимо Лизы, он на пару секунд задержался возле девушки — та успела подать ему коробочку — которая тут же, жестом умелого фокусника, растворилась в карманах мужчины.
Беззвучной тенью тот ускользнул в конец коридора.
"Кажется, я должна за ним последовать? Интересно, когда? Сразу или через какое-то время? Нет, нужно подождать. Вдруг все-таки муж и его дружок заметили Лина, просто не обратили внимания, хотя это странно: единственный пилот прогуливается по самолету, вместо того, чтобы вести этот самый самолет" — собственные мысли представлялись ей извивающимися, переплетающимися змеями в голове. Которые к тому же пытались сожрать друг друга, впиться ядовитыми зубами.
Она тяжело дышала, застыв в кресле, стискивая подлокотники, чувствуя, как пот увлажняет кожу, особенно под мышками.
Наконец, решившись, она встала и медленно, стараясь не привлекать излишнего внимания, отправилась в хвост самолета.
"Кажется, тут, возле туалета, должен быть люк, ведущий в грузовой отсек, и там же, внизу, люк, ведущий прямо в небеса", — пыталась она собраться с мыслями.
Она дошла до двери, попыталась ее открыть, но та не поддавалась, словно запертая изнутри.