Опасная любовь
Шрифт:
А потом Бинг достал что-то из кармана, протянул руку вперед и произнес четыре слова:
— Во имя руки Фатимы!
Раздался единый вздох, и глаза всех на кухне устремились к вещице, которую держал Бинг. Это была та самая подвеска, которую дал ему в лавке Расмин. В солнечных лучах она сверкала и искрилась, как капля воды.
— Во имя руки Фатимы! — повторил Бинг. — Прошу вашего молчания. Будьте слепы, глухи и покойны.
Слуги смотрели на него во все глаза, но никто не издал ни звука. Тогда Бинг открыл дверь в дальнем конце кухни и быстрым шагом направился
Бинг, казалось, совершенно точно знал, куда идти, и девушка поняла, что Ахмед и его отец снабдили Бинга подробным описанием дома.
По узенькой лестничке они поднялись на второй этаж. Бинг на миг замер, и они услышали детский голос, кричавший по-французски:
— Не надо! Не трогайте меня!.. Не бейте!.. пожалуйста!
В два шага Бинг оказался у двери, рванул ее на себя, и через его плечо Мелина увидела мужчину, стоящего спиной к ним с кнутом в поднятой руке.
Бинг прыгнул, прежде чем мучитель успел обернуться. Одной ладонью Бинг зажал ему рот, а второй обхватил шею, наклоняя назад — до тех пор, пока не хрустнут позвонки. Мелине мимолетно подумалось, что у него на лице сейчас, должно быть, то самое выражение — довольного дьявола, но она не стала разглядывать, а бросилась к мальчику, который стоял вжавшись в стену и плакал. Мелина обняла его и прижала к себе.
— Не плачь, малыш, — сказала она по-французски. — Все в порядке. Я отвезу тебя к маме.
— К маме, сейчас?
Девушка почувствовала, как радость словно наполнила маленькое тельце.
— Конечно. Только надо все делать тихо. Нам надо сбежать отсюда. Ты сможешь спрятаться в этой корзине?
«Только ребенок, который столкнулся с настоящей опасностью, мог среагировать так быстро», — подумала Мелина: ни слова не говоря, мальчик залез в корзину.
— Ложись, — велела она, и в тот же момент услышала за спиной глухой удар упавшего тела.
Бинг убил охранника.
Мелина пыталась не думать об этом, а только о ребенке и его залитом слезами личике.
— Быстро, быстро! — подтолкнула она мальчика. Он послушно скрючился в корзине — и вот уже Бинг оказался рядом, произнося по-французски слова утешения и ободрения. Потом подхватил корзину и вышел из комнаты, и Мелина направилась следом, плотно захлопнув за собой дверь.
Они почти бегом преодолели коридор, ведущий на кухню. Мелина в ужасе ждала, что снаружи их ждет отряд вооруженной охраны, но кухня была абсолютно пуста. Все до единого слуги исчезли.
Бинг указал на доску из-под лепешек.
— Ставь ее на голову.
А сам аккуратно водрузил на собственную макушку корзину с мальчиком.
— Не торопимся, — прошептал он. — Идем как ни в чем не бывало.
Мелина сделал глубокий вдох.
Они вышли в залитый солнцем двор. Пес по-прежнему валялся на земле, изредка лениво почесываясь, коза блеяла на своей привязи. Мелина мельком взглянула на проем ворот — но охранники никуда не делись. Солнце блестело на лезвии ножа в руках первого, второй зажигал сигарету. Охранник с ножом поднял голову и сказал что-то грубое, судя по его тону, хотя, возможно, это была какая-то шутка.
Бинг пожелал ему доброго дня по-арабски, и они с Мелиной пошли вперед по улице, свернули налево и, ничем не выказывая, что несут немалый груз, зашагали по следующей.
Перед ними стояла машина с открытой дверцей.
Бинг положил корзину с мальчиком на заднее сиденье, открыл дверь Мелине и сам занял водительское сиденье.
С той стороны, откуда они пришли, появился мужчина, и сердце Мелины подпрыгнуло — но это был просто прохожий, направлявшийся по своим делам.
Бинг завел двигатель, и они медленно поехали по улице, огибая водоносов и разносчиков, которые спешили на рынок.
Добравшись до площади Джемма-эль-Фна, Бинг изо всех сил нажал на гудок и прибавил газ. Они проехали мимо сада, который приютил их, казалось, много лет назад, оставили позади старую часть города и выбрались на широкие и малолюдные улицы богатого района.
— Мы это сделали! — воскликнула Мелина. — Бинг! Мы это сделали!
— Еще не совсем, — остудил он пыл девушки. — Помоги мальчику выбраться из корзины и посади его между нами. Но тебе придется делать это на ходу, нам нельзя останавливаться.
С этими словами Бинг нажал на педаль, и машина рванулась вперед.
Глава двенадцатая
Мелина обняла мальчика, и он с готовностью прильнул к ней.
— Теперь все в порядке, — сказала она ему по-французски. — Мы отвезем тебя к маме с папой.
— Это были очень, очень плохие люди, — тонким голоском ответил он. — Они били меня и говорили, что завтра совсем убьют.
Мелина глянула поверх головы мальчика на Бинга, который выжимал из двигателя всю возможную скорость.
— Ты слышал? — обратилась она к нему по-английски. — Завтра! Мы вовремя успели.
— Я знал, — коротко отозвался Бинг, и Мелина удивилась, что он не напомнил ей об этом.
— Я был храбрым, — сообщил мальчик. — Правда, я много плакал, ничего не мог с собой поделать, но я знал, что папа пришлет за мной солдат. — Он взглянул на Мелину, а потом на Бинга. — Вы не похожи на солдат, — констатировал он, и в голосе его сквозило разочарование.
— А так гораздо увлекательнее кого-то спасать, — примирительно ответила Мелина. — Ты очень храбро поступил, когда прыгнул в корзину, не задавая лишних вопросов. Если бы ты помедлил, мы могли бы и не успеть унести тебя оттуда.
— Я испугался, когда он понес меня на голове, — признался мальчик, указывая на Бинга.
— А как тебя зовут? — спросила Мелина, чувствуя, что не стоит говорить о миновавшей опасности.
— Мохаммед. Папа говорит, что старших сыновей всегда называют Мохаммед. Но мама зовет меня Зуки.
— Тогда и я буду называть тебя Зуки, — улыбнулась Мелина, — потому что это проще, чем Мохаммед. Зуки, почему бы тебе не поспать? Нам еще долго ехать, а ты наверняка захочешь быть бодрым, когда увидишь маму.